— Мне предложили переехать к вам домой, а я не знаю, ведь здесь каждая вещь будет напоминать мне о тебе. Лежать в постели с Валей, а думать о тебе?
Я замолчал. Кстати, многое из того, что я сказал, соответствовало действительности. Катерина вскочила с кровати:
— Витенька! Скажи, это правда?
Я кивнул. Она скинула с себя халат, там из одежды ничего не было, и с радостным воплем ринулась на меня. Я лежал тоже раздетый. Через минуту, нацеловавшись, она начала пристраиваться ко мне сверху. На этот раз процесс пошел быстрее, хотя она меня зажала так, что член еле входил в нее. А тут еще желание ею обладать свело мне челюсть судорогой. Член увеличился до небывалых размеров, а она все заталкивала и заталкивала его в себя.
Потом Катя начала двигаться, сидя на мне вперед-назад, насаживалась «до некуда». Я уже чувствовал вход в ее матку. У меня все пережато, я притянул ее к себе. Она впилась в меня губами, стонала все громче, пока не задергалась и легла на меня полностью. Я не кончил, член стоял зажатый. Вдруг, Катя начала двигаться, опять поднялась и села на меня. Я взял ее груди руками. Они удобно легли в мои ладони, я их помял, а потом опустил руки на маленькие, но упругие ягодицы, ее попочку и начал таскать ее по себе, приподнимаясь, чтобы достать своей головкой, как можно поглубже. Сколько это по времени продолжалось, я не знаю, но она опять закричала, и я вынужден закрыть ей рот. Катя обмякла, член мой стоял в ней. Мне не хватило чуть-чуть.
— Ты же не кончил? — спросила она. — Что я должна сделать?
Еще раз понял, какая я сволочь и скотина.
Через пять минут я уже на ней, гонял ее по полной программе. Она, металась на кровати, только вскрикивая:
— Витенька, люблю тебя. Ты мой, мой. Никому не отдам. Бери меня, делай, что хочешь.
И я делал, что хотел. В последний момент поднял ей ноги, и мы кончили вместе. Это прекрасно. Мы оба дрожали, как в лихорадке, пытаясь, раздавить друг друга в объятиях.
— А дальше будет еще лучше, — заверил я ее.
— Тогда я сойду с ума, — ответила она.
Но мне надо уходить. На пороге Катя сказала:
— Я очень буду ждать следующего раза. И скажи, ты не будешь сердиться, если я о тебе скажу своей подружке? У нее еще ничего в жизни подобного не происходило. Ты не обидишься?
— Может, не стоит? — ответил я, но вспомнив, что они уезжают, не стал возражать, — поступай, как знаешь. Ну, а если она проболтается?
— Нет, — твердо сказала Катя. — Но мне так хочется ей все рассказать, чтобы она позавидовала.
Она отдала мне, оставленный Валей, пакет, а я оставил сто рублей.
В санатории я медицинский осмотр прошел до обеда. Обследование: рост — 190 см, вес 85 кг, давление 120 на 80, сложение правильное, спортивное. Сшитая рука функционирует нормально, реакции в пределах нормы. Все остальное в допустимых пределах, но меня, вместе с медицинским заключением, вызвал начальник санатория. Сказал, что с ним говорил хирург, поэтому мне дадут другую выписку, а эту что бы я сжег. А также он мне выразил огромную благодарность, так как генерал-полковник очень доволен нашими отношениями. Оказывается, Кизюн позвонил «ребятам» в Киев. Полковнику начальнику санатория предложили генеральскую должность в Киеве и через месяц он должен туда уехать. Он мне подмигнул и уверил, что уедет после моей перекомиссии и что он берет шефство над моей инвалидностью. Я его тепло поблагодарил за заботу и пошел к Николаю Фадеевичу. Для Николая Фадеевича поставили в палату телефон с выходом в межгород. Он теперь мог спокойно связываться с Москвой.