— Мне кажется, Академия давно кончилась, и мы уже спускаемся в остров, на котором она построена, — едва переводя дыхание, прохрипела запыхавшаяся Хунька.
Я и сама давно так думала, но ответить не смогла — сил уже не было, слишком долго мы петляли по всем закоулкам. Наконец, преодолев какой-то грот, оказались в самой настоящей каменной пещере, под завязку заполненной кинсли. В самом центре, на выстроенном подиуме стояли три фигуры в каких-то белых хламидах и… наша родная коза Машка. При этом, животное не выглядело напуганным или обиженным, наоборот — перед ней лежала охапка свежей травы, которую она планомерно поглощала, задорно виляя куцым хвостиком.
— Этого еще не хватало, — выдохнула Хунька.
— Ты о чем? — спросила я, пытаясь выровнять дыхание после забега.
— Сама не видишь? Это же секта какая-то!
— Ну секта, — пожала плечами.
— А если они козу в жертву приносить собрались?
— Ой, Хунь, что-то не похожа она на жертву. Скорее на божество, которому поклоняются, холят и лелеют…
В этот момент, по видимому, главный жрец на подиуме вскинул руки к небу и изрек:
— Омана… обана… казай-дерезай…
Наступила тишина. Секунда… Две… Три… Где-то капала вода. Машка с любопытством подняла голову и… ее задумчивое «Бе-е-е-э» разнеслось по пещере, отражаясь от каменных сводов.
— Омана-обана-ву! — орет жрец.
Кинсли падают на колени и начинают раскачиваться, повторяя: «Омана-обана-казай-дерезай». Одни мы продолжали возвышаться над сотнями молящихся.
— Казай-дерезай… — весело хмыкнула я, — тебе это не о чем не говорит?
— Подожди, сейчас подумаю, — язвительно отозвалась Хунька, — может о казае-дерезае?
— Почти, — рассмеялась, потому что ситуация была комичная, конечно с точки зрения землян. Окружающие нас кинсли относились к происходящему очень серьезно.
— Я активировала маячок для Стаса и Жорки, — буркнула подруга, — надеюсь, они сюда придут раньше, чем Машку освежуют.
— Перестань, ей ничто не угрожает!
— Да ты только посмотри на этих мелких головорезов! — прошипела она, — это же фанатики какие-то!
Я посмотрела. Фанатики умильно хлопали большими глазами и продолжали раскачиваться. В это время на подиуме жрец опять вскинул руки вверх. Все снова замолчали, а Машка… перед ней поставили плоскую корзину наполненную фруктами, очень смахивающими на земные груши. «Ме-е-е-э» — радостно заблеяла животинка.
— Казай… дерезай… омана… обана… — величественно произнес жрец.
— Ка-зай-де-ре-зай! Ка-зай-де-ре-зай! — стали скандировать кинсли.
— Ета штоета деится? — раздался знакомый голос и на подиум, потеснив жрецов, вскарабкалась баба Сима Селедкина.