— Отвернись, — буркнула я, возмущённо засопев, и Лебедев фыркнул.
— Перестань. Что я, крови не видел? Меня это не смущает.
— Зато меня смущает!
— Скромница ты моя, — вновь фыркнул Сашка. — Ладно, так уж и быть. Отвернусь. Но мыло хотя бы дай, а то мне без него заняться нечем, поэтому я только и делаю, что пялюсь на твою попку.
Вышеупомянутая попка, кажется, слегка покраснела.
— А ты не пялься. В конце концов, она у меня ничем не отличается от всех прочих попок.
— Неееет, Стась, — засмеялся Лебедев. — Отличается. И вообще, ты-то откуда знаешь? Ты же сама не можешь её увидеть.
— Почему не могу? Могу. В зеркале.
— Это не то. Все мы в зеркале видим не совсем себя, а… кого-то другого.
Я чуть струёй воды не подавилась — смывала в этот момент шампунь с волос на голове. Ничего себе заявочки… Лебедев никогда не проявлял склонностей к подобной философии.
— А кого же мы там видим?
— А кто кого. Ты вот видишь «обычную девушку», сама ведь говорила. Кто-то смотрит на себя — и видит писаную красавицу с глазами цвета неба, губами цвета роз и щеками цвета свёклы.
Я хихикнула.
— А ты что видишь, Саш?
— Я? Придурка вижу. Мелкого и смазливого. И не спорь даже! Это моё отражение, что хочу, то и думаю о нём.
Почему-то этот разговор немного расслабил меня, и дальше я мылась уже спокойнее. Правда, когда мы оба наконец решили вылезать, Лебедев вновь начал дурачиться…
Вылез из ванны, расставил руки и возопил:
— Прыгай, моя голубка, я тебя поймаю!
— Я не голубка, я лебёдушка, — хмыкнула я, отводя глаза — Сашка в неглиже всё ещё очень меня смущал.
— Точно, — хохотнул он, положил ладони мне на талию — и буквально вынул из ванны. И прижал к себе, совершенно не стесняясь нашего голого вида. Хотя ему, скорее всего, это даже нравилось.
— Какая же ты мягкая, Стась, — шепнул он мне на ухо, обнимая меня так, что я почти сливалась с его телом. — Как подушечка.
Лебедев прижался губами к моей шее, и я поспешила пробурчать, пока полностью не растеряла весь мозг:
— Ты обещал дать мне подумать!
— Думай. Это просто стимуляция мыслительного процесса.
Губы заскользили вниз по шее, и руки тоже переползли вниз, сжав ягодицы.
— Саш, это нечестно. Ну пожалуйста, хватит.
Он притворно вздохнул, отрываясь от моей шеи, и внезапно посмотрел на меня абсолютно серьёзно.
— Тебе вчера очень больно было, Стась? Я правда старался облегчить, но в какой-то момент точно помню — сорвался. И крови многовато, кажется…
— Нормально крови, — буркнула я, недовольно пыхтя и чувствуя, как пылают щёки. — У всех по-разному бывает. У кого-то два плевка, а у кого-то целый таз. У меня что-то среднее. И… знаешь, когда у меня однажды в кабинете стоматолога заморозка отошла слишком рано, было больнее. В общем… терпимо.