Наташа. Её номер.
– Слушаю, – на автомате сказал он, приложив смартфон к уху, и боль вернулась яркой вспышкой. Нет, лучше лечь. – Наташа, ты где?
Здоровое ухо должно было слышать нормально, но другое мешало. Казалось, что линия шипит, как у старого проводного телефона. Конт зажмурился, как ему хотелось услышать ответ. И первым был плач. Судорожное всхлипывание, едва оправившейся от истерики девушки.
– Сережа, прости, пожалуйста, я не хотела убегать. Это все дух. Он так умеет. Я не успела предупредить, извини. Про полтергейстов слышал когда-нибудь? Примерно тоже самое. Индис бил тебя и не хотел останавливаться, пока я не уйду. Идея-фикс у него разлучить нас. Сережа, прошу тебя, поверь мне. Все на самом деле настолько плохо. Дух в ярости, и не собирается успокаиваться. Я должна держаться от тебя на расстоянии десяти метров. Иначе твоя боль станет круглосуточной.
Она всхлипывала, задыхалась и шмыгала носом. Конт представил, как стоит на улице легко одетая и продрогшая до костей. Маленькая, беззащитная. Злиться сил не было. Недавние мысли о подставе и разводе на деньги вспоминались, как пьяный бред. Ей плохо, у неё проблемы, а он какой-то левый умысел ищет.
– Дух у тебя совсем отбитый, – попытался рассмеяться Сергей, но вышло только закашляться. Гудящий колокол головы сыграл еще одну гамму. – Десять метров, значит? И надолго?
– Навсегда, – припечатала Наташа и замолчала.
Конт думал, он ослышался. Цеплялся за эхо слова в памяти и впустую надеялся на другой ответ. Этот звучал плохо.
– То есть как навсегда? Подожди. Дух каждую секунду вредить будет? Ему не надоест?
Слабо верилось, что боль причинял призрак. Но критическое мышление включать не хотелось. Конта и так мотало между безумием и желанием снова напиться. Нужно принимать сторону Наташи. Иначе он зря с ней говорит.
– Он не устает, – говорила она, – не спит, не ест, и отвлечь его невозможно. Может делать несколько дел одновременно. По телефону нам общаться можно. Переписываться тоже. Но подходить друг к другу ближе, чем на десять метров нельзя.
Вот и проверка. Не нужно игры «Верю/не верю». Достаточно подойти к Наташе и если боль появится, значит, все правда от первого до последнего слова.
– Я должен убедиться, – осторожно сказал Конт. – Вернись в квартиру, пожалуйста.
– Хорошо, – согласилась она. – Я иду.
***
Легче было сказать, чем сделать. Индис отпустил Конта и сосредоточился на мне. Уже знакомый по сцене из приемной паралич сковал по рукам и ногам. Я стояла на лестничной площадке подъезда и не могла даже пальцы разжать, чтобы отпустить перила. Какой сложной и невыполнимой оказалась задача шагнуть на ступеньку вверх. Куда там сороконожке, запутавшейся в ногах. Я грудью падала на воздух, давила его тараном, но не сдвинулась ни на миллиметр.