– Но есть и хорошие новости, – продолжил шаман. – Я рассчитывал на чудовище. Запасся черным ониксом впрок, сплел самый мощный амулет, с которым когда-либо работал, и ошибся. Того духа, что я вижу здесь, удалось заблокировать относительно легко. Твои неприятные ощущения связаны исключительно с силой камня, но я уже повторяюсь.
– Ты можешь что-то сделать? – не выдержал Конт. Тон получился резковатым, патриций это почувствовал и открыл в извиняющемся жесте ладони. – То есть кроме того, что уже получилось. Поверь, молчание духа – щедрый подарок, я согласен даже не это, но боюсь за Наталью. Насколько критичны повреждения? Они связаны с неврозом? Как дальше будут проявляться? Почему помог МРТ?
Изга вздохнул и потер пальцем переносицу. Я бы на его месте растерялась от такого количества вопросов: но он, видимо, привык. Подозреваю, что сам знал не все ответы, путался и не мог сходу разобраться в ситуации. Но он работал, и я была ему чертовски за это благодарна.
– По порядку. Повреждения обратимы. Но, прежде, чем лечить рану от пули – нужно вынуть саму пулю. Невроз связан. Он, собственно, из-за повреждений и случился. Сейчас Наталья в тишине успокоится, станет легче, но шлейф из острых реакций даже не мелкие раздражители останется. Два, три года, не могу сказать точнее. Про МРТ не знаю совсем. Нужно смотреть. Стучать в бубен, как ты говоришь. Извини, но я должен попросить тебя уйти. Как я вхожу в транс лучше не видеть.
Сергей не возражал. Взял со спинки стула пиджак и поцеловал меня в макушку:
– Не бойся, все будет хорошо. Я рядом.
Я сжала его руку на прощание и долго смотрела на закрывшуюся за ним дверь. Мне настоящего шамана предстояло увидеть во всей красе.
Глава 7. Неслучайность седьмая – Констанс и
Фредерико
Оникс нагрелся от тепла тела, и я почти перестала ощущать тяжелый амулет на голове. Изга готовился к танцу. Двигал мебель в разные стороны, а кресло вообще унес в ванную комнату.
– Места мало, – ворчал он, – в транс войду, все разнесу. Стыдно потом будет перед персоналом гостиницы. Не поймут, чем мы тут втроем занимались. Вроде приличные люди, а мебель сломана. Наташа, иди сюда. Садись.
Он поманил в центр расчищенного места и показал пальцем на ковролин. Я чувствовала себя елочкой, вокруг которой будут водить хоровод. И не дети на утреннике с песнями, а шаман и все наши духи.
– Это не шоу, – предупредил он, встав за спиной, – ничего красивого в танце нет. Интересного тоже. Лучше закрой глаза и слушай бубен. Разговаривать со мной все равно бесполезно. Сознание будет в других мирах, а то, что останется – больше зверь, чем человек.