Марк пытался впихнуть в неё лишний кусочек. Кто-нибудь мог ответить Марку,
какого лешего он сидел здесь, в этом городе, на этой кухне, и почему за несколько
месяцев он так и не связался с Катериной? Накосячил он знатно, как и она, но язык
существует не только для оральных радостей, а чтобы разговаривать, например.
Судя по тому, как с завидной регулярностью люди умудряются вступить в говно
или партию, они об это забыли. Ораторскому искусству обучают отдельно, есть
курсы, методики, это признано искусством с научным подходом, а с оральными
ласками худо-бедно знаком каждый со школьной скамьи. Вот и выходит, отсосать
проще, чем поговорить. Он хотел было расспросить про Катерину у Лопоушки, по
напряжённым плечам понял, не стоит этого делать. Отец сказал, что у неё всё
хорошо, показав глазами, что всё скажет потом, покосившись на Людочку. Потом,
так потом.
Глава 13. Часть 2. Настоящее
Захотелось покурить, Марк практически не курил, даже когда перебирал с
алкоголем, но иногда тяга была непреодолимой, да и не стремился он преодолеть
её, а попросту держал пару пачек сигарет под рукой. Пошатываясь, вышел на
лестничную площадку. Там, на картонке, на ступеньках сидела соседка. Та самая,
что встретила его в первый день, сразу по приезду. Она так и звала его Прибалтом,
хотя знала имя, здоровалась, порой непринуждённо разговаривала, не ожидая
ответа, и шутила так, что частенько Марк не понимал. В целом она была мировой
тёткой и нравилась Марку. Прибалт - так Прибалт, чтобы это ни значило в её
интерпретации. Лариса Ивановна, так звали соседку, докуривала, когда Марк,
покачиваясь, прошёл мимо и затянулся. - Отец приехал, - вместо «здрасте»
озвучила факт. - Сразу видно, что отец, одно лицо, хотя отец-то поинтереснее
мужчина. Марк выпучил глаза и моргнул. - Что пялишься, как грешник на ворота в
рай, - фыркнула. - Мне не двадцать лет, сопля ты, а не мужик, вот отец твой -
другое дело. Да и несвободные мужчины всегда привлекательней женскому глазу, а
ты чей, проруби, где болтаешься? Видно, что батя у тебя мужчина обстоятельный,
как над женой своей трясётся, не первый десяток уже лямку тянет, а всё смотрит
щенячьими глазами, встретились мы у дверей... - Вы про Людмилу, что ли? -
опешил Марк. - Имени не знаю, не спросила, мачеха твоя, мать у тебя, ты говорил,
умерла. Или мамой её зовёшь? - Они месяца четыре вместе, вообще-то, - фыркнул. -
И живут каждый в своём углу. - А так и не скажешь, - Лариса Ивановна затянулась.
- Судьба, видимо. - Судьба, - Марк усмехнулся, передёрнул плечами. Судьба...
хороша судьба. Потом засмеялся, просто заржал, нервно, с надрывом, давясь своим