когда-то сам же говорил Богдану: «Всё равно залетит». Зелетела... К шести часам
утра уже околачивался у дверей городской больницы, провожая глазами редких
прохожих, хмурых, полусонных. - Ир, давай, передумаешь? - всё-таки решился
задать вопрос. - Поженимся... - Не выдумывай, - она опустила глаза, прятала. - Я
виновата, мне и отвечать, а ты прости меня. - Глупости, - он передал деньги,
вложив в горячую ладонь, и отвернулся. Вот так и заканчиваются сказки о любви -
у стен больницы, с деньгами на аборт. - Я подожду здесь, - он вздохнул и подпёр
стену спиной, - после обеда выйдешь? - Да, - прошептала, - если всё нормально
будет... - глаза Иры распахнулись, она вздрогнула и побледнела, глядя за спину
Бронислава. Он быстро обернулся, понадобилось пара секунд, чтобы понять, кто
стоит за его спиной и в упор, сцепив руки в замок, смотрит на Ирину. Отец Ирины
был немолод, старше лет на десять отца Бронислава, его лицо мелькало в сводках и
газетах, пару раз показывали по телевизору - всегда сосредоточенный, как на
плакате, он олицетворял веру в победу коммунизма. - Развернулась и в машину,
быстро, - гаркнул он на весь пустынный холл, казалось, эхо отпрыгнуло от стен и
ударило прямо в голову Бронислава. - А ты, - ткнул в парня кривоватым
указательным пальцем, - за всё мне ответишь. - Папа! - Ира возмущённо смотрела
на отца. - Я взрослая! - Взрослая? Шалава ты, а не взрослая! Дрянь, ишь, что
удумала, - он шипел, выплёвывая слова. - Ославить меня хочешь на весь город, а
потом и область? Нагуляла, замуж пойдёшь, как миленькая. - Я не хочу замуж! -
сложила руки замком, стало ясно, что она дочь своего отца. - Тебя никто не
спрашивает. Когда койки мужиков отирала - хотела, и сейчас захочешь, - дёрнул на
себя и поволок в служебную машину, где ждал безучастный ко всему водитель. -
Заткнись и иди спокойно, мне сцены не нужны, - губы у Иры побелели, было
видно, что ей больно от захвата родителя. - Если дёрнешься, пожалеешь, а ты, - он
обратился к Брониславу, - пшёл отсюда, щенок. У машины топтался Богдан,
Бронислав уставился на него, как баран на новые ворота. Богдан прыгал вокруг
первого секретаря обкома, как щенок вокруг кормящей суки, протянул руку Ире,
она отбросила её и попыталась отскочить в сторону, отец завёл ей руки за спину и
стал заталкивать в салон авто. - Иришечка, - лепетал Богдан, - вот зачем ты так, я
люблю тебя, а ты «аборт-аборт», я же говорил, что папа твой расстроится. -
Заткнись, - раскатисто крикнул на суетящегося парня первый секретарь обкома. -
Паспорт с собой? Поехали. Ирина завизжала, будто её режут, вокруг собирались