— Фига се! Чего тут с вами?
— Да местные тут обалдели совсем! Лётают на каких-то штуках, не видят никого! Мы, это, из магазина выбежали, в овраг. Чутка посидели — раз! Мужики спускаются, мы дальше рванули.
— Так рванули, что через дорогу перебежали? — Ванька оглядывал израненного Сашу. Нога была изодрана, ладони кровоточили тоже. — Прямо на асфальт завалился с ходу? — тот кивнул. — Надо ж промыть. Сань, ты идти сможешь? — Тот кивнул. Ему было больно, и разговаривать ему было сложно, только и кивал. — Давайте сейчас побыстрее к плотине, там домой. А уж на месте и промоем. А тот тут и вода, небось, грязная.
— Так это… рванули мы…
— По дороге расскажешь. Айда! — Ванька помог встать Саше, тот захромал. — Мда… Давай, опирайся на меня.
Ванька подхватил друга с одной стороны, Андрейка с другой. И они поковыляли к плотине.
Все запыхавшиеся, раскрасневшиеся, они приплелись к плотине. Саше было худо. Он был бледен.
— Неважнец ему. Придётся в травмпункт в Ленино тащиться. Всё, пошли нельзя больше ждать.
4
Этот переход не прошёл бесследно. Кому прилетело ремня, кто на койке провалялся неделю, а у Ваньки был серьёзный разговор с отцом. Пётр пытался выудить из сына, чем таким они занимаются, однако малой ушёл в глухую оборону и ничего секретного не выдал. Хотя ему ой, как хотелось поделиться. С друзьями уже было переговорено, но братья Козины и слышать ничего больше не хотели после того, как Саша был весь изранен местным парнем на непонятной доске с колёсиками. Точнее не сами парнем, он Сашу сбил на всё ходу, а там асфальт, яма… Таня стала какая-то тихая, а Андрейка плевался и махал рукой на это неприятное будущее. Стремились забыть. Вот только Ваньке покоя не было.
— Ты чего, Ванюшка, последнее время кислый ходишь? Отец внушение сделал? — одним вечером, уж росил вовсю август тёмными ночами, дед Андрей подсел к внуку, скучающему на завалинке.
Ванька кивнул, рисуя прутиком узоры на пыльной земле.
— Ну, так это… Так и до?лжно же, а? Я б ему за такие дела ремня всыпал!
— За какие дела, дед? — Ванька буркнул обиженно.
— Как за какие? Вона, с Сёмкой с этим чего приключилось! А Сашка Козин израненный весь, а? Да и вся ваша компашка смурная теперь ходит, ни от кого слова не добьёшься. Понятно дело, что родителям твоим волнительно. Чего ж обижаться, а?
— Да я не обижаюсь, дед. Не обижаюсь. Просто грустно как-то… Знал бы ты, — вырвалось у Ваньки, он сразу осёкся. А дед слух имел хороший.
— Ага, значить, есть чего там за душой-то, а?
Ванька покачал головой, ушёл в отказ.
— Не хочешь говорить, заставлять не буду. Только чего в себе носить?