— Откуда ж я знаю? Тут много непонятного, на все вопросы сразу и не ответишь. Слушай, всё-таки, я думаю, никакого Союза нету уже — одеты они вот так же, как попугаи. Я тогда запомнил эту моду чётко.
— И, как назло, никакого киоска, ничего. Хотя вру, вон, мороженное есть. Хоть что-то знакомое. Глянем?
Они подошли к ларьку. Он был закрыт, но на витрине был выставлен весь иконостас холодных лакомств.
— Вот это цены! — присвистнул Иван.
— Ха, видишь, чего — бравируют ГОСТом.
— Ага, ещё, смотри, бред какой — написано «сорок восемь копеек», а сто?ит кучу рублей! Название, что ли, такое? Это они так тут ностальгируют?
— Нутро говорит мне, что вряд ли, очень вряд ли. Откуда ж тогда полицаи?
— Чего ты к полицаям пристал? Здесь нет же! Мы, вообще, не знаем, какой год.
— Ну, хорошо, не знаем. Но ты тоже понял, что уже не СССР? — Андрей сам удивился, как спокойно произнёс страшные слова. Иван затравленно на него поглядел.
— Угу, — если слышно буркнул он в ответ.
— Вот, а вспомни, какую ты дату в книжке вычитал. Не помнишь, что ль, уже?
— Как не помню, это мне навсегда вгрызлось — девяносто первый. Да, девяносто первый.
— Вот, а когда мы газету зырили — там с двадцатки начиналось, да?
— Да, две тысячи тринадцатый.
— Как ты всё запомнил! Так что, выходит, мы где-то вот в этом двадцати двухлетнем промежутке.
— А ты не подумал, что может, они милицию отменили, сделали полицаев, а потом снова, милицию?
— Да ну, бред! Это ж тогда разворот должен быть. А ты разве не чуешь, что здесь сейчас гораздо больше похоже на тот полицейский год? Да, собственно, так ли уж важно, какой год.
— Да ты чего?! Ещё как важно, когда вернёмся, надо будет представлять, когда там и чего произойдёт.
— Постой, ты что ж, хочешь будущее менять? — Андрей заржал, как конь.
Иван потупился.
— Почему бы и нет? — и пошёл дальше, встряхнув и поправив на плечах рюкзак.
— Ладно, ты только не дуйся, — Андрей бросился его догонять. — О, опять телефонные чудаки.
Иван вдруг остановился.
— Ты чего?
— Тсс! — махнул рукой, призывая к тишине, Иван. Он прислушивался. Они стояли рядом с девятиэтажным домом. Из-за угла доносился густой бас.
— Я тебе, твою мать, втолковываю — мы отсюда линяем! Чего ты тупой такой? Народ с плотины прискакал, говорит, авария — чего тебе ещё надо?… Паника? А как ты хотел, конечно, паника!.. Нету никаких спасателей к хренам собачьим! Вон, народ, уже заправки штурмует и магазины… Спасатели!.. Что?… Ты охренел, что ли, совсем? Ты там, в Красноярске своём, учти, что вас к чертям тоже смоет, ты не думай… Я развожу? Ты, давай, бери свою вертушку, да мотай сюда, поглядишь. А я тут не останусь… Запомню, не волнуйся, запомню… да-да, девятый год, можешь записать… Да, пошёл ты!