Она сжала свои ключи в руке, поцеловала меня в щеку и остановилась неподалеку от крыльца. Стрелка на ее колготках начиналась на коленке и уходила дальше под юбку; один темный локон волос выбился из ее высокого пучка и упал ей на лицо.
— Как... как прошёл твой день? — спросила я.
Мама работала в автобанке в Первом Банке с девятнадцати лет. Её путь до работы составлял всего около двадцати минут, и она любила использовать это время, что расслабиться. Лучшее, что мама говорила о других двух женщинах, работающих с ней, было снисходительной признательностью. Маленькое здание автобанка было отделено от главного банка, и работа день за днём в этом крошечном пространстве заставляла любые проблемы казаться женщинам намного больше.
Чем дольше она там работала, тем больше таблеток ей было нужно. Открытый пакет в её руке был верный знаком, что у неё уже был плохой день, даже если причиной послужило просто понимание, что ее жизнь не была такой, какую она планировала раньше. У мамы была привычка фокусироваться на негативном, хотя она и пыталась измениться. Книги вроде "В поисках удовлетворения" и "Как справляться со злостью" заполнили большинство наших книжных полок. Мама медитировала и принимала долгие ванны, слушая успокаивающую музыку, но этого не хватало и на малую часть ее злости. Ее ярость кипела, возрастала, ожидая, что кто-то или что-то даст ей высвободиться.
Она вытянула свою нижнюю губу и сдула одинокий локон в сторону.
— Твой папа дома.
— Я знаю.
Она не отводила взгляд с двери.
— Почему?
— Он готовит.
— О Боже. О нет.
Она бросилась к ступенькам и открыла входную дверь, позволяя её захлопнуться за ней.
Сперва я не слышала их, но не прошло много времени, как панический плач мамы просочился сквозь стены. Я стояла на переднем дворе, слушая, как вопль становился громче, пока папа пытался успокоить свою жену, но не мог это сделать. Она жила в мире "
что если
", а папа — в
реальности
.
Я закрыла глаза и задержала дыхание, надеясь, что в любой момент силуэты в окне соединятся, и папа будет обнимать маму, пока она будет плакать столько, сколько ей понадобится, чтобы успокоиться.
Я посмотрела вверх на наш дом: заборы, покрытые мёртвой лозой, перила, установленные вокруг крыльца, нуждающегося в новом слое краски. Окна были мутными от пыли, доски на крыльце нуждались в замене. Снаружи он выглядел еще страшнее, когда солнце передвигалось по небу. Наш дом был самым большим в этом районе — и одним из самых больших в городе — и создавал такую же огромную тень. Этот дом принадлежал маме и ее матери до нее, но он никогда не создавал ощущение настоящего дома. В нем было слишком много комнат и слишком много эхо и злого шепота, от которого родители пытались меня защитить.