— Смотрите! Меня жалеет несгибаемый трибуналец. Это что-то новое в вашем отношении к медицине. Благодарю за сочувствие, но в отдыхе пока не нуждаюсь. Устает тот, кто выполняет противную его душе работу. Заставьте меня кидать бомбы, так я немедленно выйду из строя.
Доктор пускает к потолку тоненькую струйку дыма, поворачивается ко мне.
— Корнет Войцеховский стал вашим злейшим врагом. Вы изуродовали ему ухо, молодой человек. Слезно просит меня помочь. А что я могу сделать? Объявить в приказе по больнице выговор меткому стрелку? Так-то!
Мироныч сказал мне утром, что во время облавы был убит хорунжий, ранены два чекиста да у Куликова разбиты очки. Оказывается, задела пуля и гусарика. Пусть остаток жизни походит с изувеченным ухом. Но как мне теперь вести допросы Войцеховского? Смогу ли я спокойно говорить с ним?
Доктор встает, медленно надевает высокую меховую шапку. Вдруг на секунду застывает и с хрипотой в голосе говорит:
— Спасибо вам, схватили князя Мещерского. У меня с ним особые счеты. Он ведь зверствовал в нашей больнице. Негодяй!
Доктор поднимает воротник пальто, тяжело ступая, идет к двери. Рывком открывает дверь и поворачивается ко мне. Умеет доктор владеть собой: искорки вновь зажглись в его прищуренных глазах.
— Сегодня лежать! Никаких дел — еда, сон, легкий флирт. Буду у вас завтра. До свидания, молодой человек!
Ушел доктор. Но я слышу — он разговаривает с кем-то за дверью. Неужели меня будут держать в постели еще сутки?
В номер входит Куликов, и в руках у него большой бумажный пакет. Порываюсь вскочить — ведь я видел Александра Лукича на рассвете, он уходил на обыск в дом «ястреба».
— Лежи, лежи… — спокойно говорит Куликов. — У тебя ведь контузия. Даже на похороны комиссара я тебя не пущу. Услышишь под вечер далекие залпы — помяни хорошим словом его душу.
Александр Лукич кладет на стол пакет, снимает шинель. Садится и начинает осторожно протирать куском желтой байки свои очки.
— Привыкаю глядеть на мир одним глазом, — улыбаясь, замечает Куликов. — Получается забавно. А треснуло как красиво! Посмотри!
Одно стекло очков, словно в легкой паутине, так мелки трещинки.
— Кто вам разбил очки?
— Уголовник в тельняшке. Он после взрыва на кухню кинулся, думал, там выход свободен. Я с ним и схватился.
Не договаривает Александр Лукич. Он кинулся искать меня и заскочил на кухню. А Корень не к выходу спешил, а к оружию, и если бы не свалил его Куликов…
— Но не подвели меня разбитые окуляры! — восклицает Александр Лукич и, развернув бумажный пакет, поднимает старый черный портфель. — Вот что нашли мы сейчас в доме почтмейстера!