Меня разрывало от внутренних противоречий. Мне безудержно хотелось сделать две вещи: прибить чем-нибудь наглеца, посмевшего оскорбить меня и моё умение руководить и, поддавшись пылающему восхищению, безмолвно соглашаться со всеми обвинениями лучшего раритета из всей моей коллекции идеальных сочетаний. Вот только ни то, ни другое я не могла себе позволить. Всё это было бы ужасным поражением для меня самой.
«Зачем он только написал это? Зачем? — метались в голове мысли весь недлинный путь до выхода на небольшую, озеленённую и солнечную сейчас площадку. — Ох, Боже, что же мне делать?»
Остановившись в двух метрах от стоявшего ко мне Бруклинского Станислава Викторовича я неловко начала перебирать пальцы. Глаза непослушно скользили по всему и вся в поисках спасительного решения из глупейшей ситуации, в которую мне только доводилось попадать. Но предоставлять его никто не спешил и редкие прохожие за территорией ресторана безучастно проходили мимо.
«Влипла!» — окончательно осознала я своё положение, от безнадёжности останавливая взгляд на чёрной рубашке успешного наследника довольно влиятельной компании.
Тут он, под мой слегка испуганный взгляд, наконец обернулся. Моё дыхание перехватило.
Его лицо, как и при нашей первой встрече, неизменно походило на застывший идол равнодушия и бесстрастия. Глаза, идеально подчёркнутые стильными очками, кроме въевшейся в них когда-то скуки, выражали сейчас непоколебимую решимость и серьёзность. На какое-то мгновение я даже испугалась его подавляющей ауры, но тут же взбунтовавшееся восхищение немедля заставило тихо млеть от властности этого мужчины. Одним своим видом он будто бы уже приказывал и заставлял подчиниться. Это вызывало трепет в каждой клеточке моего тела, и я едва могла сдерживать в себе вспыхнувшую бурю эмоций.
— Ну здравствуй, начальница, — поприветствовал он меня и, не смотря на слышавшуюся в голосе иронию, лицо его оставалось предельно сдержанным и спокойным. — Как поживает твоя беспечность? — осведомился Стас заинтересованно, не дожидаясь моей ответной вежливости.
Я нахмурилась.
«Как может такое великолепие говорить такие грубые, оскорбительные вещи?»
— Ваш ресторан ещё не ушел в минус от безответственности хозяйки? — полюбопытствовал начинающий бизнесмен в очках, как-будто говорил со старым приятелем и вовсе не обо мне. — Удивляюсь почему в это место всё ещё ходят. Наверное, как и я, исключительно по привычке, — размышлял он вслух с такой безответственностью, что контраст с его пронизывающими тёмными глазами вызывали безотчётный страх.