— Птичка моя любимая, что случилось? — переполошился Грегори. Ничуть не похожий на давешнего пирата, сонный и всклокоченный, прижал свое сокровище к груди, утешал, укачивая словно ребенка.
— Славная моя, да вернется твой рыжий. Ты чего так убиваешься? — снимая поцелуями слезы, спрашивал. — Ну хочешь, поедем в столицу хоть сегодня? Только не плачь, счастье мое.
— Ты с ума сошел? А ребенок? — Иришка забыла про слезы. — Мы же договорились!
— Будет тебе ребенок, ненаглядная! — возмущенно оттолкнула мужа, высморкалась во что-то.
— Я про Миранду! — хотела кинуть в мужа носовым платком, но устыдилась, решила расправить аккуратно и уставилась на алые шелковые мужские трусы в сердечко. — Знаешь, все-таки я понимаю, почему вы с Касом подружились.
— Да уж, — брюнет хмыкнул и по-простому почесал в затылке.
— Грег, — Иришка обняла своего некроманта, заглянула в непроглядный мрак его глаз, — я не хочу в Ридаан и Каса не хочу, это просто сон. Мало ли какие грезы к нам приходят.
— А вот и нет, птичка. Я тут почитал немного о нерасторжимых браках. Оказывается Пресветлая Мать в мудрости своей первые пару лет после брака заставляет супругов нуждаться друг в друге, стремиться как можно больше времени проводить рядом, чувствовать влечение. В общем это магия обряда заставляет тебя так естественно себя вести с нами обоими, и из-за нее же ты скучаешь по Кастерсу.
— Вот как, но ведь ты мне понравился задолго до обряда.
— Интересно и когда же это случилось? — в голосе Грега послышались игривые нотки, а его руки скользнули на талию жены.
— Помнишь, ты разрешил нам устроить пикник сразу после похищения?
— Помню, конечно, — горячие ладони спустились ниже. — Ты была такая спокойная, уверенная в себе, красивая, — руки сжались на бедрах.
— А ты был насмешливым и ехидным, опасным и ужасно привлекательным, — поцеловала удивленно приподнятую угольно-черную бровь. — А потом ты уснул под березкой, — теперь она коснулась губами виска, шепнула. — И показался мне таким милашкой в этом веночке, — провела кончиком языка по ушной раковине.
И вдруг мир совершил кувырок, и Иришка оказалась прижатой к постели, и сверху нависал муж, и намерения у него были более чем серьезные.
— Милашкой значит? Грозный некромант? Между прочим все, — тут он поправился, — ну почти все трепещут, а ты?
— И я тоже, особенно сейчас, — обняла, отвечая на поцелуй. — Грег, ты меня называл любимой птичкой, это значит…
— Это значит, что я тебя люблю!
— Сильно?
— Очень!
— Это хорошо, — она выглядела страшно довольной. — А одну мою просьбу ты выполнишь?