Кузнец, как и ожидалось, немного не рассчитал свои силы, и крыша не просто сдвинулась, а съехала набок, утягивая за собой и часть стены.
Сигверда конечно же обо всем догадалась, когда увидела развалины избушки, но на удивление не осерчала, а кажется, даже обрадовалась тому, что все решилось без ее участия. Сундук к счастью не пострадал, как и зелья, хранящиеся в подполе, а кроме этого в доме не имелось ничего ценного.
Таким образом, в начале осени Сигверда и Анитра въехали в новый дом и стали потихоньку его обживать, не без помощи соседей, разумеется. Дом постепенно наполнялся новыми вещами, предметами быта. Жизнь налаживалась. И только осознание того факта, что однажды Сигверда оставит ее тут совсем одну, заставляло Анитру печально вздыхать по ночам, лежа на новой перине, набитой овечьей шерстью, с головой укрываясь стеганым одеялом, чтобы не потревожить своими вздохами чуткий сон наставницы.
Ведьма в последнее время сильно постарела и даже стала ниже ростом, как будто усохла вся. Каждая отданная руна лишала ее сил. Но что удивительно, в ее взгляде больше не было обреченности. Она словно готовилась к встрече с чем-то прекрасным. Вспоминая шальную улыбку лесного духа, Анитра верила, что так оно и есть. Сигверда больше не боялась смерти.
И все бы ничего, но перемены в настроении наставницы отразились на ее характере не самым лучшим образом. Она стала еще более требовательной, хотя, иногда казалось, что больше некуда.
Анитра очень устала. Приходилось жить в постоянном напряжении, учиться всему и сразу. Иногда ведьмочке казалось, что ее голова вот-вот расколется пополам от переизбытка информации, но Сигверда была непреклонна во всем, что касалось ее обучения. Стало немного легче, когда удалось уговорить наставницу позволить записывать получаемые знания на бумаге. Так слова обретали смысл и лучше усваивались. Сама ведьма не владела письменностью, ей это было ни к чему. Руны вели ее по жизни, служили ей опорой и источником силы. Так что обучить грамоте свою ученицу она не могла при всем желании. Поэтому Анитра вела свои записи на русском языке, что было даже к лучшему, так как сохраняло все написанное в тайне от других людей.
Староста, скрепя сердце, выдал внучке толстую тетрадь, размером с половину стола. По взгляду, которым он проводил сие чудо в сафьяновом переплете, можно было понять, что расставаться с такой ценной вещью ему страсть как не хотелось. Но разве ведьме откажешь? Да и Анитра ему не чужая. За двенадцать лет это был первый его подарок внучке.
В тетради насчитывалось около сотни страниц. Толстые желтоватые листы ожидаемо оказались шершавыми на ощупь, зато хорошо впитывали чернила, не давая им растекаться безобразными кляксами.