Мужчины замерли на пороге, явно шокированные увиденным, как вдруг оба сорвались с места и в считанные мгновения, я даже моргнуть не успела, оказались подле меня. Цербер ухватился за мои ноги, закинул их на диван, а Эр-Гро сцапал окровавленную руку, подняв ее вверх. Резкий, почти болезненный холод сковал кисть, поднимаясь к локтю, и выше, заставляя кровь останавливаться, почти замерзая.
— Зачем?! — зарычал вдруг мне в лицо куратор.
А мой страж в этом время подушечку под голову подкладывает, старательно отворачивая от меня свою голову. Куда он все время смотрит? Проследила за его взглядом — в стену.
Тут меня тряхнули за плечи и снова грозно прорычали, не прекращая прикосновений к голым плечам:
— Ответь мне, Огни, зачем ты это сделала?!
Подумала, отвечать или нет…
— Что именно? — решила все же уточнить, хотя мне-то все равно… или нет?
— Вот это! Попытка суицида! Огни, тебе так отвратительна мысль быть в подчинении у меня? — маска-лицо все время меняла цвет, то становясь черной, то мерцающе серебристой, а то вдруг злые глаза впивались в меня.
— Угу, подчиняться неприятно… и не трогайте меня своими руками.
— Что? — зашипел куратор.
Передернула плечами.
— Неприятно.
— Огни!
— И имя мое не сокращайте!
— Что, тоже не приятно? — огрызнулся мужчина, но руки от плеч убрал. — Принеси воды, чего ты стоишь как истукан, — рявкнул он на цербера, а мне за него обидно стало.
— Не кричите на Цербера! Это… неприятно.
— Кому? — рыкнул куратор, подскочив с места.
— Ему неприятно. Мне-то все равно.
— Что с тобой? Ты какая-то странная!
— А мы с вами на «ты» не переходили еще. И из одного бокала тоже не пили, — проворчала я, устраивая руку поудобнее. Потом вдруг зевнула, и добавила: — И не шумите здесь, не дома.
— Сиана, вы забываетесь! — гневно и несколько обескуражено произнес куратор, а мой страж отмороженный скрылся в ванной.
— Я тоже на память не жалуюсь, — позевывая, возразила из вредности. — Хотя могу забыть, что брала у вас деньги. И это будет приятно-о-оууу…
Прикрывая здоровой ладошкой рот, наблюдала за вытянувшимся лицом куратора.
— Что вы принимали? — вдруг спросил мужчина и подсел ко мне, потянувшись к моему лицу.
— О, только не надо снова меня трогать, — недовольно скривилась в ответ.
— Я еще и не начинал, — фыркнул в ответ куратор, и приложил руку в перчатке к моему лбу.
— Это правильно, и не надо… начинать, — глаза стали сами собой закрываться, и только упорная мысль стучала в висках, требуя быть озвученной. — И кстати, эта ваша инструкция… э-э-э… она… шедевр идиотизма.
Звук рычания, наполненного блаженными нотами чужого возмущения, убаюкали меня и я заснула.