Ближе к утру земля остыла, и я проснулся от холода. Совсем уже было собрался встать, но тут зашуршала помидорная ботва, и я услышал быстрый шепот:
— Ты не подумай чего-нибудь такого, ведь мы с тобой все равно в одежде. Одной холодно, и ты тоже замерз. А вдвоем мы согреемся.
Катя, ловко миновав кусты, легла рядом на землю, прижавшись ко мне дрожащим телом.
— Обними меня, Сережа! — опять часто зашептала она. — Не стесняйся! Чего стесняться, ведь мы ничего плохого не делаем.
Девушка обняла меня, прижавшись еще крепче и спрятав лицо у меня на груди. Я осторожно положил на Катю свою руку и через мгновение понял, что моя ладонь лежит у нее на бедре. Чего-то испугавшись, я приподнял руку, а затем решительно завел ее за спину девушки и крепко прижал к себе Катю.
— Хорошо! — прошептала она и закинула на меня ногу.
Вскоре тепло ее тела согрело меня.
Я лежал на земле в испачканной одежде, с грязным лицом и немытыми руками. Девушка, которую я обнимал, наверно, тоже была чумазой, и ее спортивный костюм вряд ли блистал чистотой.
Мои близкие погибли, дом развалился. Что меня ждет в будущем, я не знал.
Казалось бы, чему тут радоваться? Только почему-то мне стало хорошо и спокойно, я еще крепче прижал к себе тихо дышащую Катю и уснул.
Разбудил меня хохот. Витька просто ржал, а Полина то хихикала, то фыркала.
Я открыл глаза и увидел недоумевающее Катино лицо. Разумеется, грязных пятен на нем хватало, зато девушка улыбнулась мне широко и искренне.
— Камасутра в томате! — объявила Полина, прервав ехидное хихиканье.
Не отпуская Катю, я попытался рассмотреть, что же так развеселило наших товарищей. Пока мы спали, на нас упало несколько красных помидоров, да и когда ложились, мы раздавили немало спелых томатов, упавших до этого.
— Ну и что ржешь? — не вставая, ответила Катя смеющейся Полине. — Зато нам тепло было, а некоторые небось от холода дрожали… И сама ты грязная, как хрюшка!
* * *
Ночные тучи ушли в неизвестном направлении, в синем небе все выше поднималось и ощутимо припекало ласковое солнце. Мы умылись водой из пластиковой емкости, стоявшей рядом с теплицей, девчонки постирали одежду в пластмассовом тазу, который принес Витька.
Одежда сушилась, разложенная на штабеле досок. Катя и Полина готовили завтрак, расположившись на стопе из древесных плит. Мы с Витькой в трусах, девчонки в трусиках и лифчиках — ни дать ни взять дачники, вырвавшиеся из города на природу.
Совсем недавно мы так сидели с женой, а дочка вертелась рядом и щебетала о чем-то своем.
Нет их теперь, а я даже похоронить их по-людски не могу — четыре этажа над ними было, вручную мне их не откопать.