— Спасибо, что спас Наруто, Тора-чан, ты — очень хороший кот и настоящий друг.
— Гладь! — попросил я в ответ.
Ну, надеюсь, мне за это спасение простится тот погром. Взаимозачётом.
— Вот ведь устроился, пушистый, — с пола недовольно пробурчал Тон-Тон.
Ага. Я — как сыр в масле. И с мелким все нормально. Жизнь хороша!
— Слышь, Тон, а ты чего такой коропет? — спросил я у своего нового друга.
Наруто продолжал чахнуть уже второй день, и Цунаде с Шизуне приходили к нам постоянно — раз по пять-шесть в сутки, приносили лекарства, мерили температуру, даже капельницу мелкому Узумаки делали. А потом вообще оставили свина у нас, чтобы я не скучал и не таскать его туда и обратно.
— В смысле «коропет»? — подозрительно прищурился Тон-Тон.
— Такой коропет. Типа штыбзика. Вроде клопа. Крошка-лилипут который, — пояснил я.
— Ты кого лилипутом назвал, комок шерсти?! — тут же взвился он, осознав мою мысль.
Походу, я наступил свину на больную мозоль.
— Пусть я и комок шерсти, но побольше некоторых буду, — заметил я и тут же утешил: — Но для тебя это огромный плюс.
— Почему это? — как всегда забавно оторопел поросёнок.
Ну точно — свинячье «цундере»![8] Из-за этого феномена меня так и подмывает выводить его из себя.
— Потому что люди обожают свинину, — я важно растопырил усы и потрогал его бок лапкой. — А если бы ты был не таким маленьким и относительно миленьким, а большим и толстым хряком, то тебя давно бы уже съели. И меня бы угостили сочным мяском. Но я больше курицу люблю, если что. И помидорки… Такие, знаешь, «мясистые».
Глаза Тон-Тона округлились, кажется, он слегка позеленел.
— Да ладно, не ссыкуй так, ты уже вряд ли вырастешь. Тебе вообще сколько уже лет? — потёрся я боком об сидящего на попе другана, который вдобавок ещё и начал икать.
— Ик! Мне-ик! Уже четы-ик-ре!
— Пойдём, водички попьёшь. И чего ты так перепугался-то? Я же сказал, что ты декоративный, а не для жратвы. Никто тебя не съест… Если ты, конечно, не окажешься один на необитаемом острове с толпой шиноби. — Я снова глянул на Тон-Тона. — Да харе уже зеленеть! Не окажешься. Тебя Цунаде-сан любит очень, она не позволит тебя съесть. Ты у неё неприкосновенный… Эм… Запас. Только вообще на крайний случай…
— Ик! — ещё раз очень громко икнул поросёнок и задумчиво замер.
— Ну что? Отпустило? — спросил я, когда в течение минуты ничего не происходило.
— Да! Вот же вреднюга ты, Тора! — выдал он мне, задрав пятачок.
— Сам виноват! — беззлобно огрызнулся я, фыркнув. — Тебя просто спросили: ты такой и есть декоративный, или над тобой бесчеловечные эксперименты проводили, а ты что?