Что было особенно интересным в этом материале?
— Значительная часть обломков была похожа на пергамент. На некоторых имелись какие-то символы, которые мы стали называть иероглифами, поскольку не могли их разобрать. Они не были одинаковыми, но, я бы сказал, были написаны в одной манере. Нанесены они были чем-то вроде краски, розового и пурпурного цвета. Эти обломки нельзя было ни сломать, ни сжечь. Я вытащил зажигалку и попытался запалить материал, но он даже не дымил. Но что еще более удивительно — кусочки металла, о которых я говорил, были тонкие, как фольга в сигаретных пачках. Сначала я не обратил на них особого внимания, пока один из ребят не подошел ко мне и не спросил: «Ты не знаешь, что это за металл там? Пытался согнуть один кусок — не гнется. Даже бил по нему молотом — на нем не остается вмятин…»
Этот удивительный кусок металла был примерно двух футов длины и где-то фут ширины. Он практически ничего не весил. Мы все пытались его согнуть. Его нельзя было ни согнуть, ни порвать, ни порезать. До сих пор для меня все это остается чудом. Один из парней пытался сложить несколько кусков вместе — как картинку-головоломку. Ему удалось уложить примерно десять квадратных футов, но этого было недостаточно, чтобы получить представление об общей форме самого объекта. Но ясно, что он был большим.
Что потом произошло с материалом, который вы собрали?
— Мы складывали вместе все обломки, которые находили. Когда весь прицеп джипа был завален, я стал заполнять «бьюик». В тот же день, 7 июля, мы отправились обратно в Розуэлл и прибыли туда вечером.
Приехав, мы обнаружили, что весть о том, будто мы нашли летающий диск, опередила нас. У нас был на базе офицер по связям с общественностью, который взял на себя ответственность и выступил с заявлением по этому вопросу для АП. В ту ночь было несколько телефонных звонков. На следующее утро эта история уже имела своих горячих поклонников. Я слышал, что позже генералы зажарили того офицера живьем за его заявление…
Как бы то ни было, на следующий день по приказу полковника Бланшара мы погрузили все в Б-29 и отправили в Форт Уорт. Мне было предписано везти все это в Райт Паттерсон, Огайо, но когда мы прибыли в Карсуэлл, Форт У орт, генерал Рами забрал обломки. С этого момента он взял все в свои руки, сказав представителям прессы, что это метеорологический аэростат, а нам приказал не заводить с ними разговоры ни при каких обстоятельствах. Я был снят с полета, и кто-то другой был назначен для перевозки обломков.
Сразу же после нашего прибытия в Карсуэлл, Форт Уорт, нам велели перевезти часть обломков в офис генерала — он хотел бы взглянуть на них. Мы привезли и разложили их на полу на какой-то коричневой бумаге.