Ветер подскажет имя

Неприкрытая постоянством, не утратившая огня,

Шла Любовь босиком по пятнам и обрывкам чужого сна.

Но не липли к ногам болезни, пыль дорог не смела взлететь,

Шла Любовь, и склоняли колени те, чьи взгляды дарили смерть.

Мир боялся вздохнуть, шелохнуться, а секунды стучали в такт.

«Обернись! Позволь мне проснуться! Дай мне право и дай мне знак!

Я уже никогда не обижу, я не струшу и не предам.

Я дождем поползу по крышам, жизнь за слово твое отдам!

Обернись! Возьми мою душу…»

Птицы пели, и трава пробивалась там, где след светил на песке.

«Я – Любовь. Я – Великая Малость, я навеки теперь в тебе…»

Жизнь в Москве и Петербурге была куда интереснее местных зловонных болот, раздолбанных глинистых дорог, сбора урожая с последующей продажей пшеницы, споров с приказчиком и вынужденных чаепитий с соседями. Павел не был готов расстаться с имением матери, но и не испытывал никакого удовольствия от сельской жизни, пропитанной стойкими ароматами коровника. Раньше этим богатством заведовал старший брат, но полгода назад Алексея дернула нелегкая отправиться в путешествие, где он подцепил неизвестную желудочную болезнь и довольно быстро сгорел, прометавшись в беспамятстве чуть больше недели. Павел пил с перерывами полтора месяца, а затем, вспомнив далекое предсмертное благословение матери, собрался и приехал в Семеновское выполнять свой долг. Долг имел весьма обширные территории и сложное хозяйство.

Павел Андреевич Воронцов – младший сын покойного графа Андрея Григорьевича Воронцова, последние пять лет в основном блистал в Петербурге. Шумные друзья, прекрасные женщины, никаких обязательств, скачки, премьеры… Что может быть лучше? Павла вполне устраивали те необременительные дела в городе, которые требовались для управления отцовским наследством. Повезло, старшего брата, наоборот, интересовала земля и все, что с нею связано. Но теперь весну, конец лета и осень точно придется проводить здесь. «Не стоит доверять хозяйство кому бы то ни было, пока сам не научишься доить коров», – любил говаривать Алексей, и, если учесть, что имение процветало долгие годы, он был прав.