— Но…но как ты можешь?! — мужчина не мог найти слова, чтобы образумить сына, и чувствовал, что постепенно начинает закипать.
Жаудат не мог понять, что за бес вселился в его сына. Самат, конечно, всегда отличался упрямством, а после смерти матери, к его характеру еще добавилась и какая-то жесткость, безумно граничащая с той же самой жестокостью. Мальчик перестал играть в игрушки, не улыбался и не смеялся. После посещения психологов, те лишь разводили руками:
«Что вы хотите, мальчик пережил такую травму. Время лечит».
Время действительно лечит, но, видимо, не все раны и не полностью. Прошел год, другой, и Самат снова стал улыбаться и смеяться, только выглядело это как-то фальшиво, наиграно, и только с сестрой, казалось, мальчик становился прежним. Он был молодым человеком, послушным, чтящим своего отца и свою семью; в отличие от своих ровесников, оторванных от родной земли и живущих в чужой стране, он не поддавался греховному западному влиянию…до этого момента. Имя «Хадижа Рашид» грозило стать проклятьем этого дома.
«И чем, его околдовала эта девчонка?!» — спрашивал себя Жаудат.
— Отец, я не отступлюсь. Можешь делать, что хочешь, — наблюдая как с каждым мигом лицо Абу Аббаса становится все мрачнее и мрачнее, твердо проговорил он.
Раньше, увидев отца в таком гневе, Самат бы поспешил подчиниться воле старшего, но не сейчас.
— Тогда я лишу наследства! — решил пригрозить Жаудат, — Если ты введешь в нашу семью эту падшую девицу, то можешь забыть о компании, я не пущу тебя на порог этого дома вместе с ней!
Самат удивленно поднял бровь. Он не думал, что отец всерьез решится на такой шаг. С самого раннего возраста ему, единственному мальчику в их огромной семье, твердили о том, что он наследник всего, что сейчас имеет отец. Едва он научился читать и писать, Жаудат стал брать его вместе с собой в деловые поездки и на совещания. Теперь же молодой человек знал о делах компании не меньше самого Абу Аббаса, а к его мнению прислушивались наравне с отцовским.
— И что же вы будете делать, отец?
— Раздам все беднякам на Мекке, или сделаю главой будущего мужа Сабиры. Он хороший человек и истинный мусульманин, — нашелся с ответом Жаудат.
— Весь труд вашей жизни, жизни моего деда и его деда вы готовы раздать беднякам? — на губах Самата заиграла ироничная ухмылка, — Позвольте не поверить.
Жаудат и сам не поверил в то, что сказал, куда уж убедить упрямого мальчишку.
— А если и так, — продолжил Самат, — то я уйду из вашего дома и начну свое дело, да поможет мне Аллах.
Настал момент вздрогнуть Жаудата. Слова сына больше напоминали настоящую угрозу, которую он готов выполнить. Мужчина устало опустился на диван, покачал головой; он не мог уступить, но и не мог выполнить свою угрозу. Стало трудно дышать, горло словно сдавил воротничок рубашки, и он нервными, дергаными движениями стал пытаться расстегнуть тугие пуговицы.