Я расхохоталась. Детский сад, честное слово. — Им по сколько лет, Игнатий?
— По 23, академию закончили по бытовой магии. Не работают обе. Вращаются в свете.
— Слушай, мне уже вас жаль. Но, не всё сходится. Милена начала меня доставать с самого первого дня.
— Больше нет данных. Скорее всего, это была её личная инициатива. Ты — яркая, Кира. Очень заметная барышня. И здорово отличаешься от таких девиц. Вот, они взъелись на тебя. Но, с ними ладно, сама разберёшься. А вот, что с нашими делать? Учти, обижать их нельзя. Во-первых, искать новых любовниц довольно хлопотно, — он лукаво улыбнулся. — Во-вторых, их семьи имеют немалый вес. Думайте, господа и барышни.
Мы переглянулись и действительно задумались. А Пётр, в это время, подсев поближе к Соне, взял её за руку, и серьёзно сказал:- Если будешь меня ревновать также, я прощу тебе, что ты улыбаешься какому-то там боевику. Тем более, что у него подруга есть.
Мы замолчали в изумлении. Соня покраснела. А расхохотался теперь Игнатий. — Ну, у вас и компания! Что, сестрёнка? И сказать нечего?
Соня вырвала руку и воскликнула: — Да, нужен ты мне, бабник!. Ещё похуже этих будешь, — она кивнула на брата. Ревновать! Не дождёшься! — И она пересела на диван. Демьян, который при посторонних всегда осторожничал, теперь проявился и начал её успокаивать. — А, если кто нашу Сонюшку будет обижать, то мы придумаем как ответить, — и со значением посмотрел на Петра.
Тот поднял руки, — Сдаюсь. Осознал. Исправлюсь. — подскочил к Соне: — Прости, дурака, — и поцеловал ей руку, которую Соня уже не вырвала, а тихонько убрала из его руки. А он незаметно, ласково пожал её. — Как интересно, — подумала я.
— Да, что тут думать! — вступил Арсений Олегович. — У Киры — большое событие в жизни. Оно требует праздника. Поэтому, Кира устраивает званый обед и приглашает на него всех причастных со спутниками и спутницами. Познакомитесь. Они увидят вас с Прохором и успокоятся.
— Хорошее предложение, — сразу согласился Игнатий. Вот, в следующее воскресенье его и проведём, — поведал он нам, нисколько не смущаясь, что распоряжается в чужом доме. Но, я не стала заострять, понимая его нетерпение. — Думаю, предстоящей недели вполне хватит на подготовку. Могу людей выделить, если надо.
— Не надо нам никого выделять, — сказала я. — Мы с Соней справимся. Ты же мне поможешь? — обратилась я к притихшей подруге.
— Конечно, помогу. И разговора нет, — ответила та, по-прежнему сидя возле Петра, который теперь шутливо привязывал конец Сониного пояска к своей руке, и высовывал язык, изображая преданную собаку. — Шут гороховый, — дёрнула поясок Соня и пересела на другое место. А Пётр жестами изобразил отчаяние.