Сессия, как всегда, нагрянула неожиданно. Вот, только что, я бегала по академии в поисках литературы к семинару по истории магии, и вот, уже через три дня первый экзамен, по этой самой истории. Я совру, если скажу, что не волновалась. Странно, дома, в своём мире, я любила время сессии (нисколько не кокетничаю. Правда любила) Появлялся какой-то драйв, но не от страха, что не отвечу, а от предвкушения: что же мне попадётся. Группа, так, вообще, любила со мной сдавать. Я могла заговорить преподавателя, не стесняясь вдаваться в глубокие подробности темы, а ребята в это время вовсю списывали (кому надо было).
А здесь и сейчас, для меня всё было впервые. И, хотя, особых проблем я не ожидала, но тревога не отступала. К сессии я подошла с определёнными успехами. По теоретическим вопросам, вроде, всё было понятно. (Ну, не будут же меня спрашивать за третий курс, когда я первом). А вот практические задания… Я, конечно, многое уже освоила, очень помогли занятия с магистром Фоминым. Но, плетение заклинаний по-прежнему оставляло желать лучшего. Особенно по скорости и по чёткости рисунка. Особенно, целительских.
В аудиторию я вошла одна из первых. А чего тянуть. И, первое, что меня смутило, это — выбор билета. Мне надо было выбрать шарик из чаши и потом передо мной появлялся лист с вопросами. Прямо, лотерея. Шарик мне попался под седьмым номером и я посчитала это хорошей приметой (у меня же седьмой уровень силы). Однако, господин Дроздов, несмотря на изменившееся отношение ко мне, думал видимо иначе. Он ласково мне улыбнулся, когда я села к его столу с ответом, и не спрашивая билет, начал гонять меня по всему материалу. Вначале я не насторожилась. Один — два вопроса не по теме билета, это — обычная практика. Но, когда количество вопросов перевалило за десяток, а время моего ответа и сидения возле магистра, подошло уже к часу, то я откровенно запаниковала. До меня вдруг дошло, что магистр сознательно меня заваливает. И это было непонятно, так как поводов не было. Предмет я не любила, но готовила его всегда тщательно, а о своей нелюбви не распространялась.
Не знаю, чем бы закончилась эта экзекуция, но спас меня господин ректор. Он вошёл в аудиторию неожиданно и стремительно. И остановился у стола преподавателя с вопросительным выражением лица. — Магистр Дроздов? У студентки Флери проблемы? Я уже два раза вызывал её к себе, и оба раза мне ответили, что она на экзамене.
Преподаватель засуетился: поправил лист ведомости, встал, протёр свои очки. И наконец ответил:
— Ну, что вы, господин ректор! Никаких проблем! Студентка Флери прекрасно подготовилась. — И он, наклонившись к столу, вывел наконец-то оценку в ведомости.