Желтый стоял ближе остальных, и он был действительно желтым. Его кожа имела тот ядовитый оттенок, что можно увидеть только в чернилах от струйного принтера. У желтого не было носа, не было даже ноздрей, а щелки глаз были настолько узкими и длинными, что походили на бойницы пулеметного дота.
Черный стоял в центре и производил впечатление самого главного. Возможно, из-за того, что был самым большим. Роста в нем было никак не меньше двух с половиной метров, а обхватить его можно было только впятером. Впрочем, вряд ли он позволил бы себя обхватывать. На его совершенно черной, как чулан без света, физиономии нельзя было разглядеть ничего. Ни глаз, ни рта не было видно. Только напрягшись, Макс увидел близко посаженные буркалки, похожие на глаза какого-то насекомого.
Но самым примечательным был белый. Больше всего он походил на клоуна, которого уже осыпали белилами, но забыли нарумянить. Его нос напоминал нечто среднее между носом Буратино и маской средневекового чумного лекаря, чье изображение Макс видел в учебнике истории. Большие мягкие уши лежали на плечах, как оладьи, а в выпуклых глазах даже издалека можно было разглядеть отражение пятерых застывших землян и сине-белую планету за их спинами.
Все трое были лысыми, как колени. Ниспадающие до пола хламиды не имели никаких опознавательных знаков и отличались только цветом. У желтого хламида была золотая. У черного — черная. У белого, соответственно, белая.
Какое-то время восемь гуманоидов рассматривали друг друга молча. Потом черный заметно вздохнул и повернулся к желтому.
— Зондирование подтвердилось. Мы действительно имеем дело с явной гибридизацией.
Щелки глаз у желтого стали еще уже.
— Вижу.
— Это нарушение всех и всяческих норм.
— Знаю. Но в данном случае для миссии эта проблема второстепенна.
Первым с замешательством справился Биг Флаер. Он шагнул вперед и вскинул руки.
— Эй, чуваки! Киднэпинг это серьезное преступление. В нашем штате за него на стуле поджаривают. А в соседнем — яйца отстреливают. Быстро вернули меня обратно, иначе будете иметь дело со всей побережной братвой.
Желтый долго смотрел на него. Потом спросил, не поворачивая головы:
— Процент совместимости у этой особи?
Белый встрепенулся, помахал руками под хламидой, и перед его носом побежали в воздухе ряды каких-то значков.
— Процент совместимости восемнадцать. Здесь у всех не больше тридцати.
— Плохо.
— Я говорил, надо было ставить ограничение хотя бы в шестьдесят, — пробурчал черный. — А теперь придется иметь дело с этим генетическим мусором.
— Тогда бы нам пришлось ждать активации до посинения. Сам же составлял прогнозы.