— У меня создается впечатление, что ты не отдыхаешь, — заметила она, устраиваясь возле огня.
Том отметил, что подруга с каждым днем выглядит все хуже. Да, она смогла чуть поправиться, равно как остальные обитатели лагеря, но лихорадочный румянец не сходил с ее лица. О возможном спасении девушка не заговаривала, равно как и о том, что ждет ее в обозримом будущем.
— Так получается, — развел он руками. Ответ можно было трактовать любым образом, но Том не собирался уточнять. — Уоррен Чейз говорит, что наши посадки скоро зацветут. Есть шансы, что мы получим хороший урожай.
Мика улыбнулась. Поддерживать разговор о грядках ей хотелось меньше всего, но следовало оставаться вежливой. Нет, с самим Томом она могла говорить о чем угодно, называть все своими именами, высказывать свое мнение. Но на другой стороне сидел их проводник, последний оставшийся с отрядом. Еще веривший, что сможет вернуться домой. Поэтому девушка предпочла промолчать.
Изначально проводников было четверо. Но один сбежал с теми, кто решил покинуть отряд.
Или его просто купили. Сейчас это уже не важно. Еще двое скончались. Одного укусила змея, другой умудрился провалиться в болото. Вытащить его не смогли. Остался последний.
Единственный, кто знал дорогу до этого места. Кто мог еще вывести их. Мог бы, если бы у них было достаточно запасов и сил нести на себе то, что раньше тащили мулы. Поэтому сама Микаэлла не верила в их спасение. Но старалась делать все, чтобы остальные не потеряли надежды. Вдруг, бабушка, в самом деле, расщедриться на спасателей. Пусть не вернется домой она, зато другие смогут выбраться из этого гиблого места. Или преподаватели решат вытащить своих непутевых выпускников. Правда, потом Тома могут лишить права заниматься исследованиями, но это такие мелочи.
— Как думаешь, сколько времени им потребуется, чтобы добраться сюда? — неожиданно поинтересовалась девушка.
Том чуть не попал себе по пальцу ножом, которым обстругивал прут. Потом удивленно посмотрел на подругу.
— Кому им? — на всякий случай уточнил он.
— Бабушке, ее людям, — пожала плечами Мика.
— Не знаю, — он задумался. — Дорога сюда, плюс обратно. Пока письма рассортируют, доставят Джемме, пока твоя бабушка согласиться ее принять… Думаю, от недели до пары месяцев.
— Долго, — вздохнула девушка, после чего сорвала чудом уцелевшую возле костра травинку и принялась завязывать ее узелками.
Роджерс внимательно смотрел на нее. Девушка хотела верить в спасение, но не позволяла себе этого. Еще никогда он не видел Мику такой, отчаявшейся и все равно где-то глубоко внутри хватающейся за соломинку надежды. Сам он не переставал молиться всем богам, чтобы у нее хватило если не сил, то упрямства. Это то немногое, что досталось ей от бабки, что леди Женевьева, сама того не подозревая, взрастила в своей внучке, развила, что не давало девушке сложить руки и перестать бороться в безвыходных ситуациях. Вот и сейчас она не верила в спасение, но держалась, чтобы поддерживать остальных.