После окончания я иду в «Кофе со сливками», чтобы получить очередную порцию кофеина, и там вижу Эмму. Она стоит возле стойки и расплачивается за большую кружку кофе, когда я подхожу к ней сзади.
— Привет, — она делает неуклюжий взмах рукой, и я отвечаю ей тем же. Эмма относится ко мне с прежней настороженностью, что мне совершенно не понятно, ведь опасаться ей нечего.
— Эмма, послушай, э-э-э… — из-за ее внимательного взгляда я начинаю запинаться. — Я не… знаю, как тебе это сказать, но — м-м-м, давай просто скажу, и все. В общем-то, я в курсе, что почему-то тебе не нравлюсь, но еще знаю, что тебе нравится Дилан, — округлив глаза, Эмма замирает и заметно краснеет. — Все хорошо, я не собираюсь осуждать или что-то в этом духе. Просто хочу поставить в известность, что тебе не стоит меня опасаться. Я даже в поле твоего зрения не должна была попасть.
Высказавшись, я шумно выдыхаю. В ответ на мою откровенность Эмма ошарашенно на меня смотрит, хочет что-то ответить, но меняет решение. Несколько секунд — и ей удается взять себя в руки.
— Я… не знаю, что и сказать. Даже не понимаю, о чем ты говоришь.
Отрицание. Этим я тоже раньше занималась.
— Все нормально. Не нужно ничего объяснять. Просто знай, что я неопасна.
В ответ она усмехается.
— Ну да.
— Так и есть.
— Ты богиня с фиолетовыми глазами.
— А?
Эмма грустно улыбается.
— Это Дилан так тебя называет. Он без ума от тебя. Вы ведь в прошлом семестре вместе ходили на историю? Так он рта не закрывал, вечно говорил, как ты ему нравишься.
— Что? — со смешком недоверчиво переспрашиваю я.
— Да ерунда. Ты не можешь нести ответственность за чужие чувства. Это я себя глупо веду.
— Но у него нет ко мне никаких чувств, — не похоже, что Эмма мне верит, поэтому я продолжаю: — Хочешь, я докажу?
— Что докажешь?
— Что я ему на самом деле не нравлюсь. Это просто невозможно. Ведь он меня не знает, а вот тебя — да. Поверь мне: Дилану нравишься именно ты.
Возможно, мои фиолетовые глаза и черные волосы Дилан считает привлекательными, но я ему не нравлюсь, нет — это слишком громко сказано. В Нью-Йорке я привыкла, что парней привлекает мое лицо — в конце концов, я похожа на свою мать, королеву красоты Верхнего Ист-Сайда, — но сама я им никогда не нравилась. Они видели лишь красивое лицо, и никогда — меня. Я всегда оставалась для них незамеченной.
Калеб был единственным, кто знал настоящую меня, но этого оказалось недостаточно.
В карих глазах Эммы вспыхивает надежда, и у меня сердце болит за нее. В своей безответной любви она — это я.
— Я так не думаю, — покачав головой, она отпивает кофе.