— Можно к нему? Со мной мой друг, Вадим.
— Чего же нельзя? Проходите… Возможно, он будет даже рад.
Мы последовали за ней. В комнате, куда мы пришли, было одно, распахнутое на распашку, окно. Никаких запахов нафталина или лекарств. Только свежий воздух. Вечернее солнце спускалось с другой стороны, ярко освещая деревья и соседние дома, зато в помещении стоял мягкий полумрак. Нарушая привычный деревенский уклад, у стены стояла современная больничная кровать, с винтами и рычагами. На ней лежал молодой мужчина, лет тридцати. В отличие от изнуренного раком мальчика из Пересвятого, парень не выглядел больным. Длинные, давно не мытые волосы закрывали розовые полные щеки.
— Андрюша, к тебе гости, — позвала его Тихоновна. — Помнишь Сергея? Он навещал тебя в больнице в Речице.
Парень немного повернул голову, посмотрел на нас пустыми глазами, и снова отвернулся.
— Я думаю, он узнал вас, — сказала женщина. — Это пока все, что мы можем. Доктора говорят, что со временем, возможно, станем двигаться больше. Из собеса, вот, выделили кровать импортную. Чтобы, значит, пролежней не было.
— Мы побудем с ним, можно?
— Посидите, посидите. Не часто у нас бывают гости.
Дождавшись, когда Тихоновна оставила нас с Андреем наедине, Сергей подошел к нему и сдвинул волосы в бок. На виске зияла вмятина размером с гусиное яйцо.
— Он получил ее в Москве, на шабашке, — объяснил Сергей. — Первый раз в жизни поехал туда денег подзаработать, а вернулся уже таким. Когда я встретил его, он даже головой не мог пошевелить. Доктора ничего не могут сделать. Кость смяла ткани мозга. Если попробовать оперировать, большой риск кровоизлияния, и привет. Шаман оказался бессилен что-либо сделать. Теперь посмотрим, на что способен колдун.
Нужно признаться, на наших занятиях Серега никогда не использовал колдунство. От слова никак. То ли берег мое самолюбие, то ли понимал, что все равно мне это не постичь. Поэтому, естественно я загорелся желанием посмотреть, как это работает.
— Представь, что ты чувствуешь, когда у тебя температура тридцать девять — сорок, — продолжил Сергей. — Не совсем бред, но чувство оторванной реальности. Он живет в этом постоянно. Мало того, что практически обездвижен, так еще и восприятие искажено. Даже не искажено, а разорвано. Кость передавила сложные нейронные каналы. Теперь вместо нормальной циркуляции сознания у него обрывки, формирующие циклы и петли. Память о предмете то появляется, то исчезает напрочь. Кроме реальных предметов он видит и слышит галлюцинации, кажущиеся реальностью.
— Ты сможешь ему помочь? — спросил я.