Несколько раз к нам в гости на выходные приезжали Ася и Лена. Ася сразу же принимается наводить порядок в нашем холостятском гнезде. Ленка наоборот, пытается всячески увильнуть — демонстрирует всем свои длинные наманикюренные ногтики. Я думаю, что Лена даже не посмотрела бы в нашу сторону. Это Ася агитирует подругу приезжать к нам. Серега, конечно, хорош. Но не настолько для нее. Я даже удивился, когда она приехала во второй раз. После того, как Ася привезла красивую скатерть на кухню, нам пришлось прикупить кое-какую новую посуду. Чтобы не было стыдно перед девчатами. Они, конечно, отвлекали нас от наших занятий. Но когда уезжали, я чувствовал проседание в энергии — мир становился тусклым, исчезало ощущение праздника. Все-таки, Ася — как наркотик для меня. Сначала много кайфа, затем ломка и расплата. Интересно, приедут ли на этих выходных?
Обед заканчивался. Выходить не хочется. Решили еще чуток поваляться в прохладе. Никто не мешал. В вагончике были только мы вдвоем.
Нашу сиесту прервал поток отборнейшего мата. Рев доносился со стороны лесопилки. Пила не звенела. Серега направился туда, я за ним. Слава богу, все живы, целы, здоровы. Сивый, Леник и Валет стояли вокруг пилы и, стараясь перекричать друг друга, соревновались — кто завернет по-заковырестее.
— Екарный бабай, ты что творишь, рожа! — надрываясь, кричал Валет, — сколько можно!
— Твою мать, третий ремень за утро! — вторил ему Леник. — Ты что за паленное фуфло притащил? Да я сейчас тебя самого на ремни порежу!
— Привали хлебало, лишенец, — отвечал Сивый. — Рассохлись ремни, к бабке не ходи! По такой жаре-то!
Мы пришли как раз вовремя. Леник, набычившись, заходил к Сивому сбоку. Наш приход немного разрядил ситуацию. Леник чуток повозникал, но драться все же не полез. Неприятно, конечно, когда ремень рвется. Но ссориться из-за такой мелочи не стоит. Во всем виновата проклятая жара. От нее мозги закипают.
— Дай-ка я попробую поставить, — вмешался я, — может, действительно перетянут.
— Или у кого-то руки из жопы растут, — не успокаивался Леник. — Последний ремень сгорел, понимаешь? Последний!
Он закурил, присаживаясь на недопиленное бревно.
— Леник, притуши сигарету, — приказал Сергей. — Правила для кого писаны? Сгореть захотел? Такая сушь стоит, а ты смалишь среди опилок.
Леник сделал неопределенный жест, и как ни в чем не бывало, продолжил. Единственный, кто мог на него повлиять — это Гена. Гентоса он боялся и уважал.
— Да ладно, бог с ним, — миролюбиво придержал Сергея Сивый, — пусть курит. Скоро дождь, я это хребтом чувствую.