Он не трахнет её в машине, но чёрт, запах её возбуждения сводил с ума.
— Рони, ты готова перестать сопротивляться? — спросил он и ущипнул её за сосок, наслаждаясь стоном Рони. — Повторишь этот звук, когда я окажусь в тебе? — Её глаза заволокла пелена страсти, но и настороженность присутствовала. Очевидно, что напряжение между ними её нервировало. Впрочем, и его тоже. Но это ничего не меняло. — Наш первый раз не произойдёт на парковке «Макдональдса». Но он случиться, Рони, и скоро. — Он убрал руку с её груди.
Волчица Рони зарычала, возражая, когда Маркус отстранился, но Рони радовалась отсрочки. Её реакция на него выводила из равновесия.
— Самоуверенный придурок.
— Не самоуверенный, — возразил он, складывая мусор в пакет. — Просто знаю, чего хочу.
— Секса.
— Тебя, — поправил он. Выезжая с парковки, он остановился, открыл окно и выкинул пакет в мусорный бак. — Я хочу тебя с момента, когда увидел, дорогая, и ничего не изменилось.
— А тебе не приходило в голову, что это из-за того, что я не пала в твои объятия?
— Мне не нравится, когда женщины так делают.
Она, не веря, рассмеялась.
— Ага, как же.
— Я не говорил, что мне не нравилось это раньше. Теперь не нравится.
— Предпочитаешь погоню?
— Погоня может быть интересной, — и он точно наслаждался погоней за Рони, — но нет, меня просто начало тошнить от мелких, поверхностных людей, которые хотели меня из-за внешности. Я хочу сказать, то, что ты видишь, может быть изранено, повреждено и изуродовано. Но внутри я такой же, как и любой другой.
И он опять её удивил. Ладно, он может и не самоуверенный, но…
— Ты всё равно придурок.
— Моя сестра мне так же говорит. Хотя обычно обзывает, когда я отказываюсь от роли няньки. Не пойми меня неправильно, я люблю племянниц… но в малых дозах употребления.
— Ты близок с сестрой?
Радуясь, что она спрашивала его о личном, Маркус ответил:
— Очень близок со всеми тремя. — Трудная жизнь сближает людей.
— У тебя дружная семья? — Её любопытство возросло, когда Маркус перестал улыбаться и напрягся. — Вот теперь ты должен всё рассказать.
— Рассказ будет безумным, из разряда, лучше бы не слышать.
Ладно, если он продолжит уклоняться от её ответов, она начнёт раздражаться, но с другой стороны, какое она имела право расспрашивать о секретах? К тому же, он никогда не задавал ей глубоко личных вопросов, никогда не подталкивал обнажить рану, что явно бы принесло немало боли.
Оставшуюся часть пути они проехали молча, но тишина не угнетала или напрягала. Присутствие Маркуса, казалось, успокаивало. Хотя, желание могло напрягать, он сам её утихомиривал.