Такую короткую справку хотел я привести, чтобы правильно интерпретирован был вопрос Анатолия. В данном контексте это означало: что мне "запилить" на стенде дальше?
— Хороший вопрос, на который не могу я пока ответить, — ответил я, — надо интегральчик рассчитать сначала. Я пытаюсь нормальное распределение применить к нашим суперпозициям. Взвесить их адекватно. Иначе с результатами захлебнемся.
— Да я уже захлебнулся. Упал вчера наш стенд. Оперативная память кончилась.
Мы еще какое-то время шли и рассуждали какие следующие шаги предпринять. Быстрым решением было ввести абсолютное значение вероятности, ниже которой квантовое состояние будет отбрасываться. Долгим решением был мой "интегральчик", который я пока не дорассчитал.
Мы спустились на первый этаж, прошли через вестибюль ко входу в столовую и встали в очередь позади группы студентов. Я упоминал уже о нашей столовой, о том, что оставляла она желать лучшего, готовили в ней скверно и хаяли мы ее почем зря. Эти обстоятельства нисколько не мешали нам продолжать посещать ее в рабочие обеды и перерывы. Я затруднюсь дать разумное объяснения этому феномену. Где-то прячется он в психологии вечно погруженных в себя научных сотрудников. Рядом с университетским корпусом было несколько достойных трапезных. Во всех них было если не дешевле, так уж точно чище и вкуснее. Однако же наша "столовка" всегда была под рукой, все здесь было привычно и предсказуемо. В нее не нужно было специально собираться, уславливаться сходить, готовиться, одеваться. И очередь, и сотрудники, и еда, которая не была совсем уж отвратительной, были попросту неотъемлемой частью нашей университетской работы.
Мы взяли со стойки подносы и положили на полозья, которые, растянувшись вдоль сведенных вместе шкафов со встроенными варочными плитами и пластиковыми полками, составляли собой столовский прилавок. Вели полозья к кассе, где восседала худая старший кассир Галя в белом халате и чепце. Если не изменяла мне память, безвозрастная густонакрашенная Галя оглушительно захлопывала лоток с деньгами в столовой еще во времена моего студенчества.
Сегодня столовая обдала нас новой смесью запахов тушеной капусты, макарон с фаршем, плавающей в коричневом бульоне курицы на противне, ну и конечно неизменных компота и киселя. Огромные кастрюли с супом пыхтели на отдельной плите, которая как остров возвышалась по ту сторону прилавка. По регламенту в обед полагалось предлагать два супа на выбор, и сегодня это были: борщ и молочная лапша.
В этой какофонии запахов, пыхтений, студенческих хихиканий, наш разговор с Анатолием о работе как-то сам по себе сошел на нет. Мы стояли молча, вздыхали и ждали своей очереди.