— Пожалуйста, не надо… — дрожащим голосом произносит она. Наверное, я сошел с ума от ее тела, поскольку не сразу понял, что она не отзывается, не реагирует на мои ласки и ее страх — это не игра. Я прихожу в себя от ее всхлипа, отрываюсь от ее груди, поднимаюсь в полный рост и вижу, как она глубоко дышит с зажмуренными глазами и тихо повторяет: «пожалуйста» дрожащим голосом, словно сейчас заплачет. И это далеко не возбуждение. Это какой-то совершенно непонятный мне панический страх.
— Вита, — тихо произношу я, обхватывая ее лицо. — Открой глаза, посмотри на меня.
— Нет, пожалуйста, — она словно не слышит меня, продолжая повторять чертово «пожалуйста».
— Виталина, — глажу ее по нежным побледневшим щекам, пытаясь успокоить. Эта маленькая запуганная девочка никак ни вязалась с той развратницей, которая грязно отдалась мне в клубе и совсем недавно требовала от меня ежедневного секса.
— Отпусти меня, пожалуйста, — из ее приоткрытых глаз стекают огромные слезы. Меня самого начинает трясти. Быстро ослабляю ремень, срывая его с ее рук. Тру ее запястья, думая, что сделал ей больно. А она так и сидит с закрытыми глазами, из которых льются кристальные слезы, продолжая бесконтрольно дрожать, словно ей очень холодно. Быстро поднимаю свою рубашку, надевая на нее, растираю ее руки и плечи.
— Девочка моя, маленькая, котенок. Открой глазки, хорошая моя, поговори со мной, — сейчас она действительно напоминает маленького дрожащего котенка. Поднимаю ее на руки и несу в спальню. А она не сопротивляется, поддаётся всем моим действиям, словно безвольная кукла. Укладываю ее на кровать, укрывая одеялом. Пытаюсь обнять, согреть, запрещая себе думать о причинах. Для начала нужно просто привести ее в чувства. Притягиваю дрожащую и всхлипывающую Виту к себе, но она дергается и отталкивает меня.
— Нет, не трогай меня! — кричит, кутается в одеяло, будто пытается отгородиться от меня. Черт, я идиот! Какого хрена я затеял это наказание?! Я не хотел сделать ей больно. Я вообще не думал, что это может ее шокировать. Я понимаю, что с ней что-то творится, но совершенно не знаю, как себя вести.
— Вита, поговори со мной, осторожно тяну ее к себе, — но она шарахается от меня как от прокаженного.
— Пожалуйста, оставь меня одну! Пожалуйста! Уходи… — ее голос срывается. Тяну к ней руку, но тут же одергиваю себя. Встаю с кровати, направляясь к выходу, но вновь возвращаюсь к ней, не желая оставлять ее в таком состоянии.
— Вита, поговори со мной, — осторожно прошу ее, смотря, как она, словно запуганный ребенок, прячется от меня под одеялом.