Недели две они с Ярым охотились на призраков и уничтожали их, разрушали преграды, оттирали сомнения, сжигали обиды, высушивали подозрительность, выветривали прочно въевшуюся озлобленность, и после многодневных трудов остался последний червячок сомнения, мечущийся по ослепительно-белому пространству — Лиза наступила на него ногой, и он с хлопком исчез.
И с этого момента в душе поселилась небывалая легкость, умиротворение и счастье.
* * *
— Лиза, ты ведь можешь отказаться. В любой момент. Это рискованно. Опасно, — в который раз подумал Рон, глядя на рыжую лисицу. Ему нравилось, что можно обращаться к Лизе молча — это будоражило его.
— Нет, Солнце. Могу, но не хочу. Смотри, красиво получилось?
Рональд вздохнул. Он выглядел прекрасно. Раздет по пояс. Взрослее, лет на пять. Возмужалый. Не бегающий, серьезный взгляд. Его хотелось трогать и никогда не выпускать. И сегодня от него душу кололо не так сильно, как, например, вчера. И не жгло яростью, как в первый раз, когда она, собравшись с духом, все рассказала, от и до. Он разозлился не на нее. Не на то, что обречен на роль пожизненной сиделки. На Ярого. На всю жизнь в целом. На несправедливый мир. Его трясло от злости. Но время шло. Он успокаивался. Смирялся. Теперь на смену гневу пришли сомнения — а справится ли он с возложенной задачей? А сможет ли сделать так, чтобы ей было хорошо? Лизу смущали его мысли. От них она влюблялась в Рональда сильней. Она просила их закрыть — его же просьба возмущала, он искренне считал, что не имеет права что-то от нее скрывать.
Рон вытянулся на траве, погладил сочный стебель солнечной герберы. Лиза еще не научилась тщательно продумывать миры, и трава внутри нее была похожа на ковер, такой же мягкой и пушистой, а небо было без облаков, просто голубое.
— Красиво, да. Как та гербера из первого букета.
— Она не простая. Спроси ее о чем-нибудь.
— Ну, хорошо. Привет, — колкость совсем прошла. Рональд отвлекся, сосредоточившись на тщательно продуманной гербере.
— Привет, — мелодично пропел в ответ цветок.
— Ах… — потерял дар речи Рон. Лиза сидела рядом и сияла от его восторга. От вида округленных синих глаз. Она три дня смотрела на цветы в саду, трогала их и запоминала, тренировалась, сделала отличный образ и научила говорить, и, глядя на реакцию Рональда, радовалась, что не зря старалась. — Ах-ха!.. Не может быть! Я так всегда хотел, чтобы цветы мне отвечали, — счастливо улыбнулся он. Сел, переложил лисицу на колени, погладил огненную шерсть. — Спасибо. Это так волшебно.
— Хочешь тоже что-нибудь создать?