И не только на Рона она смотрела по-другому. Например, отныне в Яром Лиза упорно видела кота. Рассматривала его кожу, и представляла шерстку. Смотрела на руку — вспоминала лапу и пушистый хвост. Этакий огромный кот, ласковый, как все коты, но в то же время диковатый одиночка, вредный, гладить которого можно только тогда, когда он сам дает, иначе выгнется дугой и шерсть на загривке вздыбит. И как его, безобидного любителя поспать и вкусно пообедать, можно бояться? Очевидно, что никак. И все равно, что снаружи он выглядит не очень. Внешность — всего лишь образ, а не то, что он на самом деле есть. И девушка не воспринимала Ярого ни как супруга, ни как наставника, ни как друга — а именно как очень умного кота, которому можно рассказывать все, что угодно, и точно знать, что сказанное останется строго между ними, ведь как он может выдать тайну? Он же кот!
А в себе Лиза впервые за долгое время рассмотрела абсолютно нормального человека. То есть, она и раньше об этом догадывалась, но сомневалась и часто думала, что что-то с ней не то. Потому что не может же так быть, чтобы она чувствовала одно, а весь мир кричал, что чувствовать надо другое; разве могут ошибаться сразу все, а не она одна? Но после общения с котом, после разговоров с Грэгором, после долгих раздумий Лиза уверилась наверняка — с ней все в порядке, а вот мир действительно сошел с ума. И если бы сейчас доктор предложил девушке съездить в город, она бы ни за что не согласилась. Отсюда, ехать, да куда — туда? Нет уж, увольте, ни за что и никогда!
— Рональд, да здесь всего наполовину! — отвлек девушку голос доктора со двора, негромкий, но очень возмущенный.
У Лизы разгорелось любопытство, Грэгор обычно не разговаривал с Роном в подобном тоне. Она вскочила с кровати и подошла к распахнутому окну. Всмотрелась вниз: у колодца стоял Рональд, и выхватывал у доктора неполное ведро воды. Грэгор противился и выпускать ношу не желал.
— Вам нельзя тяжелое носить, давайте я, — Рональд тоже не сдавался.
— Да не тяжелое оно, и нести недалеко. Рон, спасибо, конечно, но не настолько же я немощный и старый, — Грэгор таки отвоевал ведро. С победоносным видом сделал два шага к дому.
Рон опустил руки и грустно посмотрел ему вослед. Уголки губ медленно опустились вниз, выражение лица стало печальным, и издали он походил на собачку, которую несправедливо отругали. Лизе стало его безумно жаль, она смотрела на доктора мысленно упрашивая отдать несчастное ведро, ну ведь не трудно; Грэгор сделал еще шаг, потом еще один, потом вздохнул — Рону это не было видно, потому что он стоял за спиной доктора, а вот Лиза разглядела четко; потом развернулся, отдал Рональду ведро, и сказал: