‒ Нет, ‒ огрызнулся он. ‒ Даже, нахрен, и не близко.
Он сбросил меня с себя, моя киска больно запульсировала от пустоты. Член стукнул по его животу, а взгляд стал диким, карие глаза превратились в почти черные, его широкая грудь вздымалась, а твердый точеный торс напрягался с каждым вздохом.
Он соскользнул с кровати, чтобы встать на ноги, просто уставился на меня, пытаясь перевести дыхание. Оставил меня задыхающуюся, опустошенную, отчаявшуюся, смущенную. На спине, с раздвинутыми ногами, мокрой киской, выставленной на обозрение, и сиськами, покачивающимися в ритме моего дыхания.
Он схватил меня за лодыжки и дернул с кровати, втискивая бедра между моих бедер.
‒ Я обычно не спрашиваю, но мне нужно, чтобы ты была со мной на одной волне, поэтому спрошу всего один раз. ‒ Он схватил свой член в руку и направил в меня, проникнув очень глубоко, затем обхватил мою задницу руками, приподнял меня над кроватью и подтянул к себе так, что на матрасе остались только мои лопатки, и просто удерживал меня в таком положении. ‒ Как жестко я могу трахнуть тебя, дикая штучка?
Я извивалась в его хватке, двигаясь волнообразно, уверенная в его руках, зная, что он не позволит мне упасть. Я встретила его пристальный взгляд и ущипнула свои соски одной рукой, уцепилась пятками за его задницу, а пальцами другой руки потерла клитор.
‒ Так жестко, как хочешь, ‒ с придыханием сказала я. ‒ Разрушь меня.
‒ Она ответила «разрушь меня», ‒ прорычал Себастиан. ‒ Ты уверена?
‒ Слишком много разговоров, да мало траха.
Тогда не произнося ни слова, он зарычал. Усилил хватку на моих бедрах, пока до меня не дошло, что своими пальцами, зарывающимися в мою кожу, он оставит синяки, но боже, я жаждала этой его ярости. Мне необходимо было почувствовать, что он терял контроль, необходимо почувствовать, что я имела такую власть над ним, что могла толкнуть его за пределы и сломать, как он сломал меня. Я с радостью и гордостью приняла синяки в качестве символов, напоминания о том, что мы испытали вместе.
Я извивалась под ним и тогда почувствовала изменения. Почувствовала, как он стал увеличиваться как внутри меня, так и надо мной. Он отстранился, вышел, а затем толкнулся обратно, дернув меня к себе, отчего шлепок от соприкосновения наших тел получился громким. Я стиснула зубы, глухо застонав от его толчка, и даже не закончила стонать, когда он отстранился и снова вошел глубоко, вырывая из меня еще один стон.
Затем стал двигаться быстрее.
Жестче.
Каждый толчок был глубже и сильнее врезался в меня.
‒ Черт, с тобой так хорошо, Дрю, ‒ пробормотал он, ‒ охренеть как хорошо.