— Она и есть чертовка, — произнёс я, тоже не радуясь новому действующему лицу. Уж очень негативные впечатления у меня сложились при наших последних встречах.
— Я знаю, кто она. Но что на тут забыла? Потерялась по дороге в ад?
— Командир части говорит, что она наблюдатель.
— Чего? Миссии ООН?
— Не знаю, — покачал я головой.
Появление Лилитурани-Пепельный-Цветок восприняли негативно почти все. Сорокин боялся глядеть в её сторону. Он только благодаря интригам богов вырвался из-под власти договора о продаже души и сейчас делал всё, лишь бы отвлечься от горьких дум. Вампирша кусала губы, боясь, что демоница напомнит о древнем праве и отберёт у неё паренька.
Единственный, кто с огромным любопытством посматривал на эту особу, так это Кирилл, за что постоянно получал нелепые задания от Ангелины. Вот и сейчас она проследила восхищённый взгляд подростковой нежити, обращённый на адскую королеву красоты.
— Юнга, что без дела сидишь? Быстро пробегись по роте, посчитай народ.
— Я только что считал.
— У нас война, мало ли чего. Ещё пробегись.
— Сколько можно?
— Столько, сколько нужно.
Демоница толи специально, толи по совпадению обстоятельств сейчас сидела в УАЗике командира неподалёку от нас, томно поглядывая в окошко. Понятно, что мы въезжали в земли Яробора, где должны разместиться лагерем, и полковник переживал за всех отстающих, а мы затормозили на самой границе. Однако само по себе присутствие жительницы нави напрягало.
Ещё нехорошим знаком был тот факт, что с нашим богом-хранителем поссорились с первых же минут. Нет, я же его предупреждал, что пчелу трогать нельзя, а он специально. Он бы ещё у гранаты кольцо выдернул всем на зло. Псих. Однозначно, псих. И чем ему пчёлы не угодили? Мухами их назвал. А вот хрен ему. Я его специально мёдом угощу, с блинами.
Псих стоял там же, рядом с командирской машиной и о чем-то разговаривал с грузным зампотехом части, похожим по фигуре на профессионального борца. Они кидали отрывистые фразы, заглушаемые танками, но судя по полным ненависти взглядам, что Яробор бросал на гостью из ада, он тоже был не в восторге.
Единственным светлым пятном в этой картине была девчушка лет тринадцати, которую я уже видел в супермаркете. Она стояла рядом с психом, держа того за руку. Ярко-синее платьице соседствовало с белой рубахой и розовыми кроссовками, надетыми поверх замотанных почти до колен портянок со шнурками. Девочка хмуро, с беззлобной любознательностью поглядывала, то на людей, то на демоницу, то на нас.
— Это я должна быть с нимбом и расправленными крыльями, — продолжала ворчать Ангелина. — Это я имею право, а она нет.