Я убрал в ножны клинок, потёр ладонями лицо и поглядел на незнакомую колдунью. Она лежала без сознания у сломанной бревенчатой стены, а над ней уже склонилась берегиня. Медуница рылась в сумке с красным крестом, лопоча, что это не то, что это не нужно.
— Вот, — наконец произнесла она, достав небольшой стеклянный стерженёк. Берегиня несколько раз встряхнула палочку, и та медленно разгорелась белым свечением.
Я с кряхтением, как старый дед, встал с земли и подошёл к берегине.
— Ребра сломаны, компрессионный перелом позвоночника, — произнесла берегиня, дунув на упавшую на лицо прядь волос.
Она водила над девушкой светящейся палочкой, словно сканером. Наверное, это и был такой колдовской сканер, только я ничего не понимал в нем.
— Отбита одна почка и порвана селезёнка. Разрыв лёгкого. Сотрясение мозга. Странно, что она ещё жива. Но в медпункт ее срочно нужно.
Рядом послышались шаги. Я повернул голову. Это была Александра.
— Не нужно было так, — заговорила она, обращаясь ко мне.
— Как? — спросил я.
— Он тебя легко мог убить.
— А что я должен был делать? — спросил я, глядя на Шурочку.
После гула ветра, рёва зверя и грохота взрывов наступившая тишина казалось какой-то сверхъестественной и нереальной.
— Не знаю. Обо мне подумать. Ты меня хотел одну оставить? — сухим голосом спросила Всевидящая.
— Нет, — опустив глаза, ответил я. — Я делал то, что должен был.
Шурочка подошла ещё ближе и упёрлась лицом мне в плечо.
— Больше так не делай, — прошептала она, — я люблю тебя, и не хочу потерять. Пообещай.
— Обещаю, — ответил я, обняв ее за плечи.
Я перевёл глаза на раненую.
Берегиня встала с земли, шмыгнула носом, упёрла руки в боки.
— Пациент скорее жив, чем мёртв. Но если что, я тут полянку присмотрела. Закопаем. Можно даже живьём, чтоб не повадно было умирать.
Она снова шмыгнула носом.
— Слышь, эскулапица, — произнёс я, — ты что, вообще ни капли сострадания не имеешь? Она, между прочим, в бой пошла на божество.
Берегиня посмотрела на меня снизу вверх зелёными глазищами, а потом ещё раз шмыгнула.
— У неё здоровья на десятерых хватит. Вытяну. Не могла бы вытянуть, не стебалась бы.
Медуница подняла руку, щёлкнула пальцами и звонко заорала.
— Санитар!
Из-за сломанной сарайки вышел Тихон. Он осторожно подступил к колдунье и неспешно, словно сбитого машиной котёнка поднял девушку. Парочка медленно пошла прочь.
Я проводил их взглядом.
— Барьер, — вдруг произнесла Шурочка. — Барьера нет. Яробор после боя его не поставил.
— Вот черт, — выругался я, а потом глянул по сторонам.
— Черт! Черт! — вырвалось у меня.