Бред. Я глядел в очередной раз на эту мазню и не понимал. Кровь и сотни тысяч убитых никак не вязались с этими рисунками.
— Ты скоро? — послышался голос Ангелины.
Я тряхнул головой и пошёл прочь от нашей стоянки.
Уже привычный лес, пахнущий свежестью и первобытной дикостью, расступался перед нами, тихо поскрипывая деревьями, шелестя кронами и переливаясь песнями невидимых птах. Голоса людей оставались позади, пробиваясь через растительность и рассыпаясь на осколки далёким эхом. Под ногами негромко шуршала палая хвоя, а вдалеке долбился дятел, уподобившись толи радисту с морзянкой, толи строителю с отбойным молотком, толи автоматчику. Из-под ног иногда выскакивали вспугнутые насекомые. Трещали сороки, надрывались переливами своих песен птички-невелички. Едва заметно шевелились заросли шиповника и поляны папоротников. Кое-где кроны пропускали в свой полог лучи света, тогда они вырисовывали на земле и траве скачущие кляксы, похожие на лесных духов.
Я машинально поглядел на черно-белую трясогузку, что быстрыми движениями перескакивала с места на место. У птицы были свои заботы и на людей ей наплевать. К месту вспомнились слова деда Семёна о деревьях и живущих в них предках, и я постучал по ближайшему стволу, шершавому и тёплому.
— Пращуры, оберегите меня, — тихо пошептал я.
На костяшках пальцев остались чешуйки коры и липкая смола, которые я неспешно обтёр об камуфляж.
— Чу-чур меня, — повторил за мной Володя, тоже стукнув пару раз по дереву.
Потом послышалось сопение, заставившее меня на ходу обернуться. Первый клык остановился и несколько раз втянул в себя воздух, принюхиваясь к тому месту, куда я стучал. Казалось, он задерёт лапу и пометит ствол, но нет, Волкудлак двинулся дальше, тихо рыкнув. Следуя его команде Долгая Лапа свернул в сторону, начав идти чуть ли на четвереньках. Что говорилось, пошёл нижним чутьём, как легавый пёс. Человеческий череп, болтающийся ан шнурках, дико смотрелся на разгрузке, надетой поверх бронежилета.
— Истоптано всё, — произнёс Клык. — След сложно искать.
— Кем истоптано? — спросил я, понимая что это глупый вопрос. И так ясно, что выродками орды.
— Там дорога старая, асфальтом пахнет, — продолжил волк, — и пахнет людьми.
— Странно, за столько времени все должно было выветриться, — произнёс я, достав из-за пазухи свёрнутый во много раз лист распечатанной карты. В условиях борьбы с ордой старый дедовский способ ориентирования на местности всегда был предпочтительнее, чем электронные карты.
— Асфальт очень долго пахнет, — прорычал волк, — а люди пахнул свежие. И пахнет кровью. Много крови.