— Можешь делать с ней все, что захочешь, только не трогай ее задницу. Она принадлежит мне, — противная ухмылка не сходит с его губ. Я стискиваю зубы и киваю в ответ. — Очень хорошо. Тогда начинай, — он небрежно махнул рукой, и одновременно с этим я чувствую, как проводят пальцем по моему затылку. Качаю головой, и Алекса прикасается губами к моему уху. Я борюсь с желанием отстраниться от нее, но заставляю себя оставаться на месте.
— Просто расслабься, — шепчет она так тихо, что я едва слышу. Ее пальцы пробираются под лацканы моего пиджака, спуская его вниз по плечам, прежде чем отбросить в сторону. Я не предпринимаю попыток ее остановить, позволяя расстегивать пуговицы на моей рубашке. Все это время ее лицо опущено вниз, сосредоточившись на задании. Я наблюдаю за тем, как она отказывается взглянуть на меня. Но, как только рубашка соскальзывает с плеч, Алекса поднимает глаза. Я и забыл, как она красива. Впервые увидев ее, я подумал, что ее глаза такого же цвета, как океан, бесконечные, бездонные глубины синевы.
Она была самой красивой женщиной из всех, что я встречал. И это все еще так, но ее красота омрачается тем фактом, что я помню, на что она способна. Проведя ногтями по моему затылку, она подходит, притягивая меня ближе. Наши губы всего в паре сантиметров друг от друга, и она замирает, касаясь дыханием моих губ, пока ее взгляд пытается поймать мой. Она не найдет ничего, кроме холодного равнодушия. Я даже не хочу ее трахать, но, если это случится, она не сможет обнаружить и признака того мужчины, который ее когда-то любил, и я отказываюсь видеть в ней даже намек на женщину, которую когда-то любил я. Она — клиент. Ничего больше.
Сжимаю руку, обхватывая ее челюсть, и ее глаза расширяются. Хватка достаточно сильная, чтобы мои пальцы погрузились в мягкую кожу ее щек, прежде чем целую Алексу. Она замирает на мгновение, но затем медленно оживает, запустив пальцы в мои волосы и потянув за них. Мои руки касаются всего ее тела, запоминая каждый изгиб. Она хватает меня за ремень, расстегивает его, прежде чем стянуть брюки вниз по ногам. Я хватаю ее за волосы, наматывая их на кулак, чтобы отстранить ее лицо от своего. Хотя я и должен это выполнять работу, ей не обязательно получать от этого удовольствие. Создавалось впечатление, что все это устроено по большей части для ее мужа.
Приложив чуть больше усилий, я запрокидываю ее голову подальше, пока она не прогибается в спине, и ее колени начинают дрожать в попытке приспособиться к такому положению. Хныканье срывается с ее губ, когда она, наконец, сдается, и ее колени сталкиваются с ворсом ковра. Я смотрю на ее мужа, сидящего в кресле и постукивающего средним пальцем по своей губе, его глаза сосредоточены на затылке Алексы. Ее пальцы скользят под резинку моих боксеров, и она приспускает их вниз, достаточно, чтобы обнажить мой член. Уилл удобнее устраивается в кресле, не отрывая от нас взгляд. Может, его заводит вид члена. Я опускаю взгляд на Алексу и замечаю, что она смотрит на меня, наклоняется, высовывая язык и проводя им по головке. Сжимаю зубы, пытаясь не застонать.