– Я думаю, что мы должны были обсудить покупку дома и всё остальное еще вчера, – прошипела Зания.
Серьёзно? Мне начхать на её мнение.
– Высказалась? Теперь послушай меня и прими это к сведению, потому что я не буду повторяться. Все, что я делаю и буду делать, тебя не касается. Это всё для моей дочери, пять лет жизни которой ты меня лишила. Я знаю, общество считает, что как мать ты имеешь все права, но блять я тоже учувствовал в её создании. И она такая же часть меня, как и твоя. Так что неважно, что ты или я хотим. Главное, чтобы с ней всё было хорошо
– Не прикрывай заботой о Миа то, что ты сделал со мной, – прошипела она.
– Ты ещё что-то хочешь мне сказать? Сделай это лучше сейчас. Просто знай, меня не заботят твои высказывания. Это я раньше был джентльменом с тобой, но теперь тебе придётся потерпеть меня таким, каким я стал.
На лице Зании что-то промелькнуло, когда я начал ворошить прошлое. Она посмотрела на меня так, как будто что-то произошло в прошлом, и я не знаю об этом.
Она прикусила язык и замолчала, действуя, как святая мученица, но у меня были дела важнее, чем играть в её игры.
Приехав в больницу, Зания пошла в палату дочери, а я на пост к медсестре, убедиться, что с нею всё в порядке.
– Почему мне не позвонили, когда моей дочери было плохо?
– Сэр, ничего серьёзного не было. У нас всё под контролем.
– Меня это не волнует. Я оставлял чёткие указания, что должен знать обо всём сразу, пусть это даже был чих. Я надеюсь, что больше такого не повторится.
Медсестра была полна извинений, как только узнала, кем я был. Чёрт, как же стыдно.
Пройдя к палате Миа, я просто стоял в дверях и наблюдал за моими двумя девочками.
Мои девочки! Какого хрена? Откуда взялось это дерьмо? Я не позволяю себе углубляться в эти мысли, но у моего сердца своя чёртова позиция. У него как оказалось хреновая память.
Впервые я позволил себе изучить Занию с тех пор, как она вернулась. Она изменилась за эти несколько дней. В первую очередь исчез этот усталый и голодной взгляд. Она почти стала похожа на прежнюю себя.
Я видел перед собой юную красавицу, в которую по глупости влюбился. Она по-прежнему казалась тихой и милой, невинной. Всё в ней кричало, что рядом с ней после меня никого не было.
Доказательством этому стало то, что ей никто не звонил, иначе я бы знал об этом. Тот факт, что кто-то касался её, вызвал во мне бурю негодования.
Я вошёл в комнату, старательно спрятав все мысли и эмоции, возникшие секунду назад, и предался радости отцовства, предоставив себя своей маленькой принцессе.
Время с Миа пролетело незаметно, но мне надо было ехать в офис.