взгляд, чтобы он не мог его пропустить.
– Потому что она ... – Терри сделал паузу, затем подарила своей матери ложно застенчивую усмешку. – Это была дурацкая шутка, Ма. Вот и всё.
– Тогда сходи и принеси его, прежде чем комары съедят её живьём.
Из-за довольно разочаровывающего шоу все вернулись к разговорам о том, куда они хотели поехать позже, поэтому Кэри побрела к кофейнику и украла последнюю холодную чашку кофе из самого дна. Она повернулась, чтобы спросить, нужно ли ей сделать ещё, но женщина, которую Кэри не узнала, и маленький мальчик подошли к Лизе.
– Привет, мама Бобби. Я мама Шона, – обе женщины засмеялись, а затем начали обсуждать то, как Бобби приходит к их месту кемпинга, чтобы немного поиграть в машинки.
Но Кэри едва ли обращала внимание на их присутствие. Привет, мама Терри. Я мама Кэри. Это происходило снова. Разве Мэри не назвала её девушкой Джо?
Она не могла вспомнить, сколько ей было лет, когда она поняла, что у ее матери нет собственной личности. Скорее всего, это была давно растущая осведомленность, а не какой-то определённый момент.
Мама Кэри. Жена Эда. Миссис Дэниелс. Её отец называл ее милая, и Кэри называла её мамой. Она никогда не слышала, чтобы кто-нибудь называл её Джейни. О, с логической точки зрения, она знала, что люди должны были её так называть – миссис Ковальски, к примеру. Они были подругами, поэтому можно было предположить, что первые имена всплывали в их разговорах.
Некоторое время Кэри даже прислушивалась. И, может быть, именно поэтому, когда они выстраивались в спортивном зале «Торжеств и Церемоний», она была в ужасе от того, что услышала шепот женщины:
– Это девушка выпускника, что будет произносить прощальную речь.
– О, точно, – ответила ее собеседница. – Я слышала, что дочь Эда была девушкой Джо.
Всю остальную часть этой длинной, медленной прогулки она провела, составляя список всех имён, которыми её называли в последнее время. Дочь Эда. Девочка Дэниелс. Куколка (ласково называл её отец) и Персик (её мать). Девушка Джо. Детка.
На карточке, что была прикреплена к её складному металлическому стулу, написано К. ДАНИЭЛС.
– Кэри, – прошептала она про себя. И когда она разгладила ее платье и поправила «шапочку выпускницы» на своих больших волосах, она задавалась вопросом, не делала ли её мать то же самое.
Кэри хотела увидеть своё имя в блеске славы. На шатре. Или в колонке развлечений. Она приняла решение ещё до того, как Джо даже приступил к своей речи – где-то мир увидит имя Кэри Дэниелс.
И сейчас она была настолько близка к тому, чтобы увидеть его в заголовке крупного еженедельного журнала.