— Ты, наверное, пришла узнать о матери? — спросил ее Беллатор, наливая себе бокал вина.
— О маме? — она пожала плечами. — Нет. Мама никогда не интересовалась мной или Рубеном. Она любила только Родолфо. — И проницательно добавила: — Насколько умела любить.
— Вот как? — Беллатор помолчал. Он думал, что ему придется вести полудетский разговор, но понял, что сестра умна. Намного умнее и наблюдательнее, чем он мог предполагать, помня ее мать.
Аккуратно разгладив складки на платье, Марти вскинула голову, прямо посмотрела брату в глаза и откровенно сказала:
— Я не жалею о ней. Не думаю, что она была хорошим человеком. Рубен тоже о ней не вспоминает. Я пришла узнать, что будет с нами.
— А что должно быть с вами? — не понял ее вопроса Беллатор.
— Я незаконная дочь внебрачной дочери, по сути я никто, — спокойно пояснила девочка. — Может быть, мне стоит уйти в монастырь? Надеюсь, тетушка Фелиция примет меня.
— Это бессмысленно! — строже, чем намеревался, произнес Беллатор. — Зачем тебе уходить в монастырь?
— А что мне еще остается? — пожала плечами Марти. — Во мне течет грязная кровь Сордидов. К тому же я не гожусь в жены ни одному достойному человеку. Я же никем не желанный ублюдок. На таких, как я, не женятся.
— Откуда ты это взяла? — Беллатор был шокирован ее словами и тем, с каким спокойствием она из произнесла.
— Мне это говорила мать. И не единожды.
Он мысленно послал проклятье Зинелле. Какая она все-таки подлая стерва! Вымещать личную неудовлетворенность на собственных детях отвратительно, но она ничем не гнушалась.
— Теперь я понимаю, почему ты ее не любишь.
Марти печально опустила голубые глаза.
— Она меня тоже не любила, ведь я дочь Медиатора.
В ее тоне Беллатора что-то зацепило.
— А она хотела бы видеть тебя дочерью другого? — осторожно уточнил он.
— Не знаю. Порой мне казалось, что да. — Предупреждая его вопрос, она поспешно добавила: — Кого, я не знаю. Это только мое ощущение. Может быть, я ошибаюсь.
Почему-то Беллатор тут же вспомнил графа. Кровосмешение? Возможно ли это?
— Нет, в монастырь тебе нельзя.
— Нельзя? Почему? — Марти уже смирилась со строгой жизнью в монастыре. И считала, что для нее это наилучший выход.
— Сначала ты должна понять, каково это — жить. — Беллатор постарался разъяснить свои слова как можно проще: — Представляешь, как будет нехорошо, если ты примешь постриг и выяснишь, что в миру тебе было бы гораздо лучше? Обратного хода-то ведь не будет. Это монашкой можно стать в любой момент, а вот из монашки светской дамой ты уже никогда стать не сможешь.
— Светской дамой? — девочка не поверила. — А я когда-нибудь смогу стать светской дамой?