От нечего делать я присмотрелась к свите мачехи. Обычно я не обращала на них внимания, но сейчас вдруг заинтересовалась, какими кумушками окружила себя Кларисса, в девичестве Брайтон. Что ж, Милли Бриг и Энни Луано прекрасно оттеняли красоту первой леди Тэнгу. Милли — высокая, худая, с поникшими плечами: как старый гвоздь, вытащенный из почтовой посылки. Энни — низенькая толстушка, которой не помогали даже толстые каблуки, стучавшие набатом, и этим выдававшие свой внушительный размер. Обе женщины суетились вокруг мачехи, обмахивая ее веерами и опрыскивая разноцветными солями из бутылочек, волшебным образом появлявшихся из недр пышных юбок или прикрепленных к поясу бархатных кошельков.
— Теперь я могу уйти? — поинтересовалась я, решив, что спектакль мачехи не обязательно должен предназначаться для четырех зрителей.
— Даже не думай! Наш серьезный разговор еще не закончен, — мигом отозвалась Кларисса, принимая суровый вид.
— Ты выбрала для серьезного разговора странное место, — фыркнула я.
— Специально! Хотела позагорать. Кстати, я уже упомянула, что тебе срочно следует загореть? Могу заказать чудо-стул и для тебя. Сможем вместе принимать по утрам солнечные ванны, — усмехнулась мачеха, запуская ладонь в гриву золотистых волос, с удовольствием демонстрируя загорелую кожу. Мол, смотри, какой должна появляться на людях истинная представительница рода Тэнгу.
Но она не вызвала во мне симпатии притворной заботой. Я — не мой отец, чтобы попасться в её сети. Мачеха точно выбрала неправильный подход. А это легкомысленное «хотела позагорать» вызвало в душе колючую неприязнь. Откровенные разговоры о судьбе государства и моем будущем в беседке, в присутствии пусть и молчаливых, но третьих лиц просто бесили.
— Мне кажется, мы уже поговорили и всё выяснили с отцом. Я отлично помню, что отказалась становиться разменной монетой в политических играх Тэнгурина. Я сама выберу себе мужа! Уж на это моего ума хватит! — я демонстративно сложила руки на груди, что в присутствии первой леди являлось проявлением неуважения. Но на этот раз мачеха не стала разыгрывать негодование. Всё-таки в уме ей трудно отказать.
— Роза, я прошу тебя… Будь справедливой по отношению к своей семье! Ты должна подумать о том, что сейчас брошено на весы. Неужели ты наивно полагаешь, что браки заключаются только по любви?
Я почувствовала, как по моей спине пробежал холодок, а руки беспомощно упали вдоль тела. Что за тяжёлый взгляд? Что за жестокие слова? Кларисса намекает, что не любила моего отца, когда выходила за него замуж? И жить вот так, без любви, вполне естественно, а я обязана следовать ее примеру?!