– Спасибо этому дому, пойдем к другому. – Мари повесила сумку на плечо. – В любом случае, впереди нас ждут великие дела. Я все-таки хочу увидеть Альпы. – И отвернулась, чтобы Элина не видела ее покрасневшие, полные слез глаза.
Они прошли по дорожке мимо старого дома к гаражу, забрали оттуда машину, подождали, пока прогреется двигатель, а потом открыли ворота и выехали на асфальтовую площадку. Створки ворот за ними медленно закрылись. Из окна машины Элина бросила прощальный взгляд туда, где за деревьями скрывался ее старый дом, вздохнула и решительно нажала на педаль газа…
Ближе к вечеру они остановились в одном из недорогих отелей Зальцбурга, где у них был забронирован номер на двоих. За весь день они не сказали друг другу и десятка слов: разговаривать почему-то не хотелось. Только перед сном, уже лежа в постели, Элина спросила не то подругу, не то саму себя:
– Интересно, что было бы, если бы у нас получилось?
– Вряд ли мы когда-нибудь это узнаем. – Мария зевнула, закуталась в одеяло и погасила свет.
Темнота тут же обрушилась на них, стала густеть, и вскоре все вокруг заполнила непроглядная тьма. Уже засыпая, Элина успела подумать, что, так или иначе, это было самое невероятное приключение в ее жизни. Даже если у него нет и не будет продолжения и оно окажется безумной мистификацией. Даже если нет никакого Безмолвия, никаких предначертанных встреч, никакой любви вне пространства и времени.
Даже если в доме, стоящем на перекрестке миров, ее никто никогда не ждал и не ждет.
Мысли растворились в пустоте. Так всегда бывает во сне… или когда погружаешься в глубокую медитацию. Она сделала вдох – и ощутила аромат благовоний, помогавший ей сосредоточиться во время молитвы. Чуть повернула голову, прислушиваясь, – и различила тихие шаги босых ног по каменному полу. Нужно было возвращаться. Кто-то искал ее. Кто-то нуждался в ее помощи.
Она медленно открыла глаза… и увидела перед собой улыбающееся лицо Богини.
…Как много ролей у Безмолвия!
Играть их забавно и сложно,
Но мы выполняем условия –
Не выполнить их невозможно.
В пространстве –
и словно в прострации –
Нас четверо: двое и двое.
Меняются лишь декорации,
А мы остаемся собою…
Бронзовый лик отражался в темной воде священной чаши. Черные свечи почти догорели, и в неверном отблеске угасающих огоньков девушка разглядела легкую рябь, пробежавшую по губам Богини, отчего ее благословляющая улыбка превратилась в недовольную гримасу. Юная жрица виновато склонила голову и закрыла лицо руками. Сколько раз ей говорили, что Великая Тривия не позволяет слишком долго медитировать тем, кто не удостоился Высшего Посвящения! Не нужно было погружаться так глубоко и отпускать в свободный полет свою недостаточно опытную