Погрузившись в себя, я не заметила, как наши объятия стали крепче. Руки Антона мягко коснулись моего лица, наши взгляды снова встретились, замерли, утонули друг в друге — и что-то внутри меня затрепетало. Тягучий страх отступил, а на смену ему пришло другое, приятное и, пожалуй, сладостное чувство. Уютное тепло мягкими волнами захлестнуло боль и ужас.
Небольшой рывок — и наши губы соприкоснулись в чувственном поцелуе. Забытьё стало сладостным и уже не давило на меня — наоборот, появилась воздушная легкость, словно я внезапно оторвалась от земли и полетела в неизведанные дали. Впрочем, дали и вправду были неизведанными — по крайней мере, с Антоном.
Какой-то терпкий, пьянящий привкус вскружил голову, и меня посетила странная мысль. «Это привкус ада?» — задался вопросом внутренний голос, когда, ощущая все тот же манящий трепет, я немного отстранилась от Антона.
— А это было здорово! — воскликнула я, глядя в сияющие глаза друга. Даже несмотря на грядущие испытания, он беззаботно улыбался. Улыбалась и я, словно глупая школьница, которой учитель предложил тайно встречаться.
Не улыбалось только Предъадье. Оно хмурилось и смотрело на нас многочисленными глазами-башнями, застеленными, но не ослеплёнными пеленой тумана. Карта, которую Антон вновь развернул, тихонько шелестела. Почва чмякала, чавкала и приглушённо булькала…
=== Глава 26. Ни пташек, ни крошек, ни скамеечки ===
Странный запах напаивал прелый воздух, что-то негромко поскрипывало, гармонируя в такт с монотонным шелестом бумаги. Густые, словно сотканные из неровного кружева тени плясали на отсыревшей почве. Лес простирался впереди и казался бесконечным; где-то в клубящемся тумане проступали остроконечные вершины башен, увенчанных зловещими куполами. Когда я смотрела на фото, у меня создавалось впечатление, будто в этом месте башни заменяли небо. Сливались в неровный узор, создавали зрительный обман. Казалось, что они — высшая точка; неба нет — вместо него только увесистые купола и вершины высоких деревьев.
Я немного ошиблась: неба в Предъадье действительно не было, зато туман не только расползался по земле, а буквально стискивал пространство, смещая его и сжимая, словно на карте или проекции. Неровно. Раздражающе. Я думала, что ещё немного — и у меня начнутся галлюцинации. Или уже начались: уж очень кривой, корявой, неестественной казалась местность.
Антон же спокойно продвигался вперёд, следуя за подобием карты. Более того, он как-то ориентировался в тумане! Если бы у нас было время, я бы непременно попыталась выяснить, как у него так получается. Но часы не останавливали своего хода даже в Предъадье, стремительно уносясь вперёд, оставляя позади секунды и мгновения. Поэтому я покорно шагала за спутником, полагаясь на его умение разбираться с местностью. С этим у него должно было быть всё в порядке: раньше он никогда не подводил. По крайней мере, в обычном мире.