- Это совсем другое! – запротестовал наглец. И моему терпению пришел конец.
Указав пальцем на дверь, я зло процедила:
- Вон!
Дима уставился на меня, как на врага нации, но к удивлению, пререкаться не стал. Просто молча схватил свой пиджак и засобирался к выходу. А я, естественно, запаниковала.
- И ты вот так просто уйдешь?
- Ну тебе же учиться надо, - обиженно бросил Дима и закрыл за собой двери.
- Вот дура, - подытожила я, оставшись наедине со своими тараканами. А потом и разревелась. А после и разозлилась. И так по кругу раз десять, пока не наступила глубокая ночь. Были и приступы вины, в которые я звонила Диме раз десять. И писала. Он не отвечал.
Это была наша вторая крупная ссора, и я совсем не понимала, чем это все заслужила. Ведь все же у нас было хорошо. Даже прекрасно. Ну зачем ему эта дурацкая помощница? Почему не я?
Экзамен прошел сквозь меня. Я его даже не запомнила, зато по каким-то непонятным причинам получила пятерку.
И свершилось чудо! Деспод соизволить позвонить.
- Ну и? – дерзко заявила я, отойдя подальше от компании галдящих студентов. Они как раз решали, где бы отметить окончание первого учебного года.
- Я тут подумал, - начал он, как всегда без приветствия. – Не надо нам ссориться.
- Да уж! – процедила я, мысленно пытаясь его придушить. – Хорошо, что до тебя в конце концов дошло.
- Вечером был занят, - отчитался он. И по голосу я поняла, что дело серьезное. – Костяка нашли, Юль.
Сердце учащенно забилось при упоминании врага.
- Он сейчас на допросе, - продолжил Дима. – Признается в совершении преступления. И сдает свою соучастницу.
Я даже могла представить по какому принципу. «Его лицо ударилось о мой кулак», - вот по какому.
- Езжай домой, хорошо, зай? – попросил любимый. – На недельку где-то. Ты же хотела увидеть родителей. А мне так спокойней будет.
- Димочка, а как же ты?
- А со мной все хорошо, - уже совсем тепло ответил он, будто и не было той дурацкой ссоры. Правда, забывать о помощнице я не собиралась.
- А как же твоя поездка?
- Мы потом все обсудим. Мне пора, - он немного замялся и совсем тихо прошептал: - Я люблю тебя!
Жуткий и грозный Дмитрий Сергеевич Рогозин не мог сюсюкаться в присутствии своих подчиненных. Как же!
- И я тебя люблю, мой котозаюшек!
Дима засмеялся и отключился. А я была готова расцеловать телефон от переполняющей меня радости. Помирились! Вот так просто. Три маленьких слова прогнали всю злость и грусть и напомнили о главном.
- Мой! – твердо заявила я. – Никаким мымрам не отдам!
- Вот за это надо выпить! – воскликнула Алина, которая подкралась со спины и стала невольной свидетельницей моего разговора. Я охнула от удивления и ущипнула ее за бок.