- Преданность, Юлечка, превыше всего. Если раз просрешь, то больше не вернешь. Запомни. - Он посмотрел так многозначительно, словно, говорил вовсе не о Наде. А обо мне.
А когда он прошел мимо, я ощутила полнейшее опустошение. Сейчас он уйдет, и мне будет в десятки раз труднее не думать о нем.
- Юль! - позвал Дима. Его голос звучал из спальни, и я с какой -то глупой надеждой побрела к нему. Он лежал в моей постели в расслабленной позе, со сложенными за головой руками. На белых простынях его кожа казалась еще смуглее, и мне захотелось накрыть его тело своим. Просто прижаться к нему и заснуть рядом. Хотя бы еще одну ночь. А потом я все же должна его отпустить.
- Даже если с Надей покончено, - произнесла я. - Мы...Ты и я все равно не сможем...
- А кто мне запретит? - с вызовом спросил он. Я так и чувствовала, будто в воздухе повис немой вопрос - «Твой отец?». Дима, может быть, и не боялся папиной реакции, а мне было страшно. Не за себя, а за его сердце.
Я даже не успела ничего ответить, Рогозин меня опередил.
- Не думай о них, Юль. Думай о себе. Люби себя и балуй. Бери от жизни все, что хочешь.
Окончательно убедившись, что я хочу Рогозина, легла рядом и прижалась к его боку. Он прижал меня к себе плотнее, пока я полностью не расслабилась в идеальных объятиях.
- Если каждый будет любить только себя, то ничего из этого не выйдет, - прошептала я.
- Почему, нет? - спросил Дима, тем самым выражая несогласие. - Любить себя просто. Любить другого тяжело. Разве ты этого еще не поняла?
Я ничуть не удивилась, что он узнал о моем разрыве с Женей. Не зря же Сеня наматывал круги вокруг общежития последний месяц. Следил. А еще подруга моя - кладезь информации. Столько наболтала по дороге в ночной клуб.
- Он изменял мне все время, - призналась я. Тихо-тихо, совсем не желая говорить об этом, но так, чтобы Дима услышал. - Очень больно, Дим. Но это не значит, что я никогда не полюблю кого -то снова.
- Ты просто на самом деле не любила его.
- Неправда! - возмутилась я. Только потому, что не хотела уступать. Из вредности.
- Правда. Я помню, как ты целовала меня в ответ, в машине. Ты его не любила.
Ладно, этот спор мне не выиграть. Хотя, был последний аргумент.
- То есть, ты сейчас пришел мириться исключительно от любви к себе ненаглядному? - спросила я и даже подняла голову, чтобы посмотреть ему в глаза. Его веки были опущены, но на лице расплылась хитрая улыбочка.
- Конечно! Я себя балую. Если уж чего-то очень-очень хочу, то всегда получаю.
Я ущипнула его за сосок, а он, зашипев, перекатил меня на спину.