Прокуроръ. На предварительномъ слѣдствіи вы показали, что у васъ было предчувствіе относительно того, что въ исчезновеніи вашего брата виноватъ Мазуринъ. Скажите, съ какого времени родилось у васъ это предчувствіе: въ самый ли тотъ день или на другой?
Свидѣтель. На третій день къ вечеру у меня явилось это подозрѣніе. Въ первые же дни я еще ничего не могъ думать. Потомъ, зная, что мой братъ никогда не отлучался на такое долгое время, я сталъ сомнѣваться. Думаю, никто его не вызывалъ къ себѣ съ деньгами, кромѣ Мазурина, — вотъ подозрѣніе у меня и закралось.
Защитникъ. Отчего же вы, восемь слишкомъ мѣсяцевъ, никому не заявляли своего подозрѣнія?
Свидѣтель. Я оберъ — полицеймейстеру въ прошеніи заявлялъ объ этомъ, еще на четвертый день. Только, конечно, я не могъ прямо такъ обвинять. Мнѣ объявили, что розыски сдѣланы по всей Москвѣ и нигдѣ не оказалось моего брата. Потомъ я заявлялъ объ этомъ судебному слѣдователю и надзирателю Боброву.
Защитникъ. Когда вамъ показывали трупъ, найденный въ магазинѣ, вы не узнали въ немъ своего брата?
Свидѣтель. Да, я не могъ признать, потому что трупъ попортился; но по платью, по вещамъ — узналъ.
Прокуроръ. Вы хорошо платье признали?
Свидѣтель. Платье я хорошо призналъ, такъ какъ я хорошо помнилъ, въ чемъ мой братъ отправился къ Мазурину. Да и теперь пальто одной матеріи съ брюками цѣло. Я еще и портъ — сигаръ призналъ.
Предсѣдатель. Что говорилъ Мазуринъ вашему брату 13 іюня, когда звалъ его къ себѣ?
Свидѣтель. Онъ просилъ его достать денегъ черезъ два часа, но братъ мой сказалъ, что не успѣетъ, и хотѣлъ часамъ къ шести приготовить деньги (Свидѣтелю показываютъ портъ — сигаръ). Это портъ — сигаръ моего брата (смотритъ бумажникъ). Бумажникъ этотъ припомнить не могу. Да, кажется, мой братъ и бумажника не бралъ съ собою. Онъ завернулъ серіи въ бумажку и положилъ ихъ въ карманъ. Часы эти я признаю. (Смотритъ на часы).
Вызывается свидѣтель Аѳанасій Мартыновъ.
Предсѣдатель, послѣ увѣщанія, предложилъ свидѣтелю показать все, что онъ знаетъ по этому дѣлу.
Мартыновъ. Когда Петръ снесъ сверху сюртукъ и брюки, онъ показалъ ключъ и говоритъ: барыня приказала магазинъ вычистить, пойдемъ. Ну, мы и пошли. Входимъ въ дверь, онъ это пошелъ прямо, а я направо. Я на самое это тѣло наткнулся и говорю Петру: у насъ молъ тѣло. — Бѣги, говоритъ, къ хозяйкѣ наверхъ. Что, спрашиваетъ меня хозяйка, вычистили магазинъ? — Нѣтъ, говорю, сударыня, его нельзя вычистить, тамъ тѣло. — Какъ тѣло!?., бѣги, говоритъ, скорѣй въ кварталъ и заяви. Л побѣжалъ въ кварталъ и объявилъ. Сколько времени былъ запертъ магазинъ — не упомню, а такъ мѣсяцевъ десять пожалуй будетъ. Не отпирали его потому, что ключи все не находили. Я — ночной сторожъ. Разъ, помню, видѣлъ въ сентябрѣ мѣсяцѣ, часа въ три, Мазуринъ выходилъ изъ магазина. Я четыре года непрерывно живу у Мазуриныхъ, продолжалъ свидѣтель, спрошенный прокуроромъ. Я сторожъ ночной, ночью сторожу, а днемъ воду вожу, на рѣку ѣзжу. Я не слыхалъ, когда прекращалась торговля и не знаю объ этомъ: товаръ вывозить я не помогалъ.