Подсудимый Павелъ Гавриловъ. Насъ два года притѣсняли: земля намъ дана плохая, въ господской работѣ до поздней ночи всегда, прогона нѣтъ; просили посредника о прогонѣ, онъ не показываетъ, распоряженія объ этомъ никого нѣтъ. Подати же мы всегда справляли, изъ своихъ дней заработывали до темной ночи. Кирилъ и Степанъ насъ не смущали, — это на нихъ напраслина.
Полицейскій служитель Калитинъ. Когда мы пріѣхали, то было объявлено крестьянамъ, чтобы они платили деньги, или скотина ихъ будетъ описана. Крестьяне на это отвѣчали: «у насъ по дворамъ скотины нѣтъ, ступайте въ поле». Поѣхали въ поле: понятые впереди, исправникъ сзади, а крестьяне шли въ съ боку. Когда стали подъѣжать, крестьяне забѣжали впередъ и говорили, что скотины не дадутъ, почему понятые и остановились. Исправникъ вылѣзъ изъ тарантаса и сказалъ, чтобы понятые подъѣжали къ скотинѣ. Крестьяне подняли палки и стали угрожать, говоря: «кто пойдетъ, положимъ на мѣстѣ». Исправникъ ихъ уговаривалъ. При губернаторѣ также крестьянъ уговаривали, на что они отвѣчали только — «незаконно». Высѣкли человѣкъ 10, и нѣкоторыхъ отправили въ острогъ. Когда было собрано 200 человѣкъ понятыхъ я видѣлъ Степана впереди, онъ разговаривалъ. Арестовать его исправникъ не приказывалъ. 14‑го іюля я слышалъ, какъ становой сказалъ исправнику: вотъ этотъ рыжій все буянитъ, — и какъ Рыбаковъ отвѣчалъ: ты самъ рыжій. Рыбакова не арестовали. Палки у мужиковъ были не равны: были тонкія и въ кулакъ толщиною.
Защитникъ Соловьевъ. Вы не слыхали, о чемъ крестьяне просили исправника?
Свидѣтель. Они просили до завтрашняго утра оставить.
Защитникъ. Какъ же они просили — учтиво, вѣжливо?
Свидѣтель. Да на колѣнахъ, какъ слѣдуетъ.
Предсѣдатель. Вы были въ Одоевщинѣ, — велѣно было тамъ кого арестовать?
Свидѣтель. Въ Одоевщинѣ никого не арестовали, не помню.
Предсѣдатель. Вы показывали иначе у судебнаго слѣдователя: припомните, Степана задержать не приказывали ли?
Свидѣтель. Да, Степана велѣно было арестовать.
Членъ губернскаго по крестьянскимъ дѣламъ присутствія Бернардъ. Я былъ въ Хрущевкѣ два раза. Крестьяне подали двѣ просьбы: объ отрѣзкѣ земли и объ ея разверстаніи. Имъ было объявлено, что они пропустили сроки. Мировой посредникъ увѣдомилъ губернское присутствіе, что крестьяне отказываются работать. Велѣно было перевести незаработанные дни на денежную повинность. Защитники явились въ городъ, и имъ была объяснена вся правильность распоряженій. Послѣ этаго опять было получено извѣщеніе, что крестьяне платить не хотятъ; послѣдовало отношеніе къ исправнику — выслать бывшихъ уполномоченныхъ, но крестьяне отказались ѣхать. На этотъ разъ я былъ откомандированъ въ Хрущевку, и крестьяне заявили, что не будутъ работать и платить за прогуленные дни. Я сообщилъ объ этомъ губернатору. Съ губернаторомъ я также былъ на мѣстѣ. Высѣчено было человѣкъ до 10. Кирила и Степанъ болѣе другихъ не вѣрили, что я говорилъ имъ, почему я и заключилъ, что они зачинщики.