Тогда Александр оглушительно свистнул, вынуждая кучера, правившего санями, остановиться. Лиза даже на миг перестала плакать, удивленная этим простонародным свистом. А потом он легко подхватил ее на руки и в несколько шагов донес до саней, отдавая в заботливые руки Пульхерии Александровны, принявшейся тут же хлопотать над рыдающей Лизой.
— Она упала на дороге. Испугалась вороньего крика, судя по всему, — коротко объяснял Александр, идя подле саней, пока те не набрали по его приказу ход, торопясь к усадебному дому. — Что и послужило причиной подобной crise de nerfs>[57].
— Вороний крик! — неподобающе своему возрасту фыркнула Пульхерия Александровна. — У бедняжки столько всего стряслось в последние дни, что даже мужчине тягостно перенести. Ты знаешь, Alexandre, мы оба слышали рассказ мадам Вдовиной…
«Нет! — хотелось возразить Лизе. — Вы не правы. У меня не бывает истерик. Никогда. Потому что благородной девице не пристало выказывать свой нрав или душевное состояние. Никогда и никому. Так меня воспитывали — никогда и никому!» Но она не сказала ни слова, не сумев побороть все еще душившие ее слезы. Так и плакала беззвучно, не в силах остановиться. И когда лакей принес ее в покои, и когда Ирина суетилась вокруг, а мадам Вдовина из соседней комнаты отдавала резкие приказы, горячась от своей обездвиженности. Странно, но от слез легче отчего-то не становилось, лишь веки тяжелели, пока не закрылись совсем под воздействием лаудановых капель.
— Я так не могу, — произнесла Лиза позднее, когда одетая к ужину готовилась выйти из покоев.
Софья Петровна жестом приказала Ирине выйти вон, а после, когда горничная подчинилась этому немому приказу, так же властно поманила к себе дочь. Только Лиза так и осталась стоять посреди комнаты, на том самом месте, где ее одевала Ирина.
— Чего именно вы не можете, ma chère? — вспылила вдруг мадам Вдовина. — А ночевать в грязных меблированных комнатах с клопами и тараканами, да хмельными и буйными соседями за стеной можете? А есть жесткий хлеб из ржи и трав? Может вы, ma chère, пойдете в шляпницы или помощницы модистки? Потому что знакомцев, что в дом приживалкой бы взяли, у вас не имеется! Что вы не можете, Лизхен? Отставьте Sentimentalität>[58]! Она не с руки тем несчастным, к коим мы с вами относимся.
— Неужто блага для вас превыше души? — Лиза задала свой вопрос как-то вяло, словно и не ждала ответа. — Неужто надобно ради них предать самое себя? Поддаться грехам? Запятнать душу?
— Мы уже обсуждали сей предмет, meine Mädchen, — отрезала мадам Вдовина жестко и зло.