— Да ты что твою мать творишь??? С ума сошла??? Разве не ты… — но художница, извернувшись всем телом, дотягивается руками до края тумбочки, и с какой-то безумной яростью лягает меня, вырывая свою ногу. Она совершает кувырок, и через секунду оказывается на полу. Звук разбивающегося стекла заполняет все пространство маленькой комнаты.
— ЧЁРТ!!! ДА ТЫ БОЛЬНАЯ!!! — я подлетаю к девушке, сидящей на полу в осколках разбившейся вазы, не понимая, как ей помочь. Все её ноги в тонких кровоподтеках, а глаза смотрят на меня так, как будто видят в первый раз…
— НЕНАВИЖУ ТЕБЯ ДЖАСТИН КОЛЛИНЗ!!! — выплевывает мне в лицо, вскакивая со своего места и прямо так, полуголая, на окровавленных ногах выбегает из комнаты.
Тупо смотрю ей в след, пытаясь понять, что, черт возьми, тут только что произошло??? От тумбочки до самой двери ведёт дорожка из окровавленных шагов. Быстро натягиваю вещи, замечая на светлой футболке несколько кровавых пятен, и изумленно несусь за ней в след, чтобы хоть как-то прояснить ситуацию. В висках гудит, словно рой пчёл-убийц поселился у меня в голове… Неужели она подумала, что я хотел её…?! Но ведь это она в наглую соблазнила меня!!! Что за чушь собачья???
***
В гостиной от открывшейся передо мной картины просто потерял дар речи. Серьезно. Зрелище не для слабонервных: Лана сидела на полу, на корточках, практически обнаженная, и сотрясалась от гулких внутриутробных рыданий. Всё её тело было покрыто порезами, синяками и мелкими ссадинами, губы припухли, а на шее зиял крупный красный засос. Выглядела она и впрямь как жертва насилия…
Но самое ужасающее, что в комнате она находилась не одна. Рядом с девушкой, на полу сидели две женщины, и когда они подняли на меня глаза, я увидел в них… ужас. Моя мать и мать художницы, смотрели на меня с благоговейным страхом, как будто перед ними находился маньяк Чикатило, неожиданно сбежавший из камеры смертников.
Я попытался что-то сказать, но от того, что во рту пересохло, собственный голос казался странным и дребезжащим.
— Это не то, что вы подумали!!! Она всё это… — но тут Лана бросила в меня полный ужаса взгляд и начала трястись, словно её ударили током. Да, ей не в художницы надо было, а в актрисы!!! Вот ведь мерзкая лгунья…
— Джастин, замолчи!!! Иди в свою комнату!!! — ни разу в жизни мама не говорила со мной таким тоном. И не смотрела на меня так… отчужденно. Господи, неужели она готова поверить какой-то врушке с окровавленными ногами, а не родному сыну?!
— Эта шлюха сама соблазнила меня!!! Она с самого утра крутилась передо мной!!! Вертела своей задницей, трогала… — рыдания Ланы сделались еще громче, но теперь уже она оплакивала руины моих светлых чувств к ней. Всё, что я испытывал долгие годы, разбилось в один миг, как та самая фарфоровая ваза у неё в комнате. Теперь я не чувствовал к ней ничего, кроме отвращения.