И теперь, шагая босыми ногами по влажному песку боль, стыд, отчаяние заполняли душу десятибалльными штормовыми волнами. У меня даже не было сил злиться на Джаса. Ну, неужели я всерьез могла подумать, что, такой, как он, может заинтересоваться мной?! Хотя вчера, лежа в его жарких объятиях в маленьком уютном номере посреди космических пейзажей Каппадокии, мне казалось, что может. Его руки словно электрический ток — достаточно было им ко мне прикоснуться, чтобы я зажглась, влюбилась, сгорела и погибла. Осталась только оболочка.
Хотелось поплакаться в жилетку, но у меня не было никого, кому бы я могла открыть свою душу.
Коллеги на работе только позлорадствуют, когда завтра утром прочитают в колонке светской хроники о помолвке самого завидного холостяка Лос-Анджелеса. Он будет стоять посреди своего роскошного особняка в обнимку с совершенной белозубой блондинкой и самодовольно ухмыляться, одаривая читателей презрительным взглядом. Меня передернуло. Это было больно. Глотая соленые слёзы, я вошла в дом. Завтра вечером состоится моя первая персональная выставка, и я должна собрать остатки воли, чтобы взять себя в руки…
***
С утра голова болела как после жесткого похмелья. Сегодня мне меньше всего хотелось кого-то видеть и слышать. Но, по иронии судьбы, весь вечер придётся находиться в центре внимания, улыбаясь гостям и отвечая на вопросы журналистов.
От накрывающего волнения во рту пересохло. Нужно было съездить в галерею и убедиться, что всё идёт по плану, а потом уже отдать себя в руки стилистов, чтобы из меня сделали королеву красоты.
Я натянула джинсы, простую хлопковую футболку, зашнуровала кроссовки и выбежала за дверь. Хорошо, в Лос-Анджелесе никогда не было проблем с такси: махнул рукой и машина подана! От моего дома до галереи минут десять езды, и во время поездки я постаралась выбросить из головы все нехорошие мысли. По крайней мере, пострадать я успею и завтра, а сегодня должна насладиться минутами своего триумфа, и никак иначе…
Влетела в «Art.Space», сшибая всех на своем пути, прямиком направляясь в кабинет Лорел.
— Ну, что, я могу уже открывать шампанское?! — постаралась выдавить из себя подобие улыбки, но получилась скорее ехидная гримаса.
— Лана, детка… — хозяйка галереи судорожно сжимала в руках мобильный телефон, бросая на меня встревоженные взгляды.
— Что такое? Кто-то умер? Почему ты так на меня смотришь?!
— Лана… Твои картины… они…
— Что? Что с ними??? Говори???
— Они исчезли… Час назад Бритни сообщила, что их нет в хранилище… Это просто… Уму не постижимо!
Ноги перестали держать одеревеневшее тело, и я сама не заметила, как безжизненно осела в кресло. В этот момент трель смартфона Лорел разорвала тишину визгливой мелодией.